Кошка в сапожках и маркиз Людоед
Шрифт:
– Благодарю, - ответил Ноэль очень галантно и повёл меня к выходу.
Горожане расступились перед нами, и мы прошли по образовавшемуся коридору так же торжественно, как королевская чета на выезде.
– Что это вам вздумалось отправиться на свадьбу? – спросила я, когда мы отошли от здания суда, и нас не могли слышать.
Маркграф посмотрел на меня и сказал, словно прочитав мои недавние мысли:
– Надо жить, несмотря ни на что. Я понял это благодаря вам, Кэт.
– Вот как, - только и могла сказать я.
– Так что самое время подумать о подарке жениху
– Отличный подарок, - похвалила я. – А я, наверное, загляну к ювелиру, когда вы заплатите мне первое жалование. Думаю, для подарка подойдёт брошка или серьги…
– Жалование вы получите, но лучше бы подарили кое-что другое.
– Что же вы посоветуете, месье?
– Тортик, возможно, - сказал он.
Я не выдержала и расхохоталась.
– А ведь вы правы, - сказала я, всё ещё смеясь. – Большой свадебный торт! С меренгами, с розочками из крема и марципановыми фигурками! Готова поклясться, здесь такого никто не сделает.
– Даже не сомневаюсь, - подхватил Огрест. – Только не берите в помощницы Марлен.
– Почему?
– Тогда от марципановых фигурок останутся только воспоминания, - сказал он и подмигнул.
Этим же вечером я достала книгу – папочкино наследство, и положила её на колени.
– Послушай, старушка, - сказала я, стараясь говорить ласково и доверительно. – Мы с тобой немного ссорились, но я же извинилась, верно? Помоги мне, очень тебя прошу. У одной милой девушки – Надин Арно будет свадьба. И там, скорее всего, будет другая миловидная, но не очень милая девушка – Дайана Миттеран. Я ей ужасно не нравлюсь, она считает, что я отбила у него нашего маркграфчика. Мы-то знаем, что это ерунда, и на милорда Огреста я не претендую, но вчера барышня Миттеран подговорила своего верного пажа, чтобы он мне нос отрезал, а завтра кто знает, что придумает. Поэтому мне нужен свадебный торт. Но не простой, нет! А такой, попробовав который, Дайана сразу переменится и не будет желать мне зла. Понимаешь, мой нос мне ещё очень дорог. Придумай что-нибудь, бабулечка? Ещё раз прошу прощения, что сомневалась в тебе. Теперь я вижу, что ты даёшь очень дельные советы.
Книга дрогнула в моих руках, и страницы начали перелистываться сами собой.
Глава 21. Незваные гости
Январь с его бесконечными снегопадами закончился, и в Шанталь-де-нэж пришёл февраль. Вернее – прилетел на крыльях ветра. Морозы спали, и небо почти всегда было ослепительно голубым, только вот полюбоваться им во время прогулки не удавалось, потому что приходилось кутаться в шаль и прятать лицо от пронизывающего ветра.
Зато дороги начали чистить, и вскоре жених Надин отбыл в столицу за подарками.
Мы с Марлен провели репетицию по приготовлению свадебного торта, и моя ученица, как, впрочем, и все в замке Огрестов, пришли в восторг – торт понравился сразу и безоговорочно. Что касается меня, я никому не сказала, что рецептик был подсказан моей волшебной книгой для конкретной особы.
Саму особу я видела почти ежедневно – в церкви, на улице, на музыкальных репетициях у Лиленбрука, и постоянно выслушивала колкости, искусно замаскированные под наивную вежливость.
Иногда, когда барышня Миттеран слишком уж расходилась, я ей отвечала, но чаще всего делала вид, что не поняла её намёков или просто не услышала. Во-первых, у меня были дела поважнее, чем ссориться с избалованной девчонкой, а во-вторых, мне было противно даже разговаривать с ней после суда над Рисби.
Не знаю, может и моё отношение к Дайане было причиной, но как-то так получилось, что постепенно все девицы Шанталь-де-нэжа перестали восхищаться «королевой», и даже Тереза с Ринальдиной не ходили за ней послушными тенями, а предпочитали прибегать на уроки музицирования без неё.
Теперь наш оркестр разучивал свадебную песню, которую предполагалось исполнить на бракосочетании Надин и Тутура. Солисткой я поставила Саджолену, и дело сразу наладилось. У неё, и правда, был чудесный, нежный и в то же время сильный голос. Она уверенно вела за собой хор, и слушать её было огромным наслаждением.
Наслаждались её голосом не мы одни. В зал почти каждый раз приходил господин Лиленбрук, садился в кресло в углу и слушал, и смотрел, а Саджолена заливалась, как птица.
К зятю старик Савё, по-прежнему, относился холодно, но зато внуков баловал напропалую. Семья учителя переехала в дом Лиленбрука, и теперь здесь было весело и шумно от детских голосов и топота детских ног. Порой, было даже слишком шумно. И когда в этом доме появлялась Марлен, мальчишки словно с ума сходили, выделываясь перед ней кто во что горазд.
Предстоящая свадьба взбудоражила всех, и я порадовалась, что моё платье было уже готово и ждало меня, тихонько вися на распялочках, потому что портниха в эти недели была завалена заказами выше крыши.
Всё было как и должно было быть – дамы и девицы обсуждали наряды и ревниво скрывали друг от друга свои платья и украшения, мужчины запасались подарками, дети мечтали о королевском угощении, развлечениях и фейерверках… В преддверии весны Шанталь-де-нэж словно пробуждался от долгой зимней спячки. И это было замечательно. Но было бы ещё замечательнее, если бы мы с Ноэлем придумали, как избавить Юджени от проклятия.
Я взяла за правило три раза в неделю пропадать в городской библиотеке, просматривая снова и снова записи, относящиеся к событиям семилетней давности. Вместе с Ноэлем мы снова и снова расспрашивали Юджени о том, что происходило с ней и Шарлем до рождения Марлен. Я побеседовала со всеми, кто в ту пору общался с семьёй Огрестов, и даже написала доктору Каннингу, когда возобновилась почтовая рассылка.
Ответ от доктора пришёл за пару дней до свадьбы Надин – письмо мне привёз Тутур, и я прочла несколько строчек, где доктор выражал недоумение по поводу расспросов о давней трагедии и кратко сообщал, что все документы он оставил в Шанталь-де-нэж, когда уезжал, и подробностей за давностью уже не помнит, просит простить и не беспокоить.