Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Лакомка Ната

Он пошёл к кабинету, но остановился и подозрительно посмотрел на меня, потому что я продолжала стоять в коридоре, не двигаясь с места.

– Идите к себе, - повторил маркграф.

– Милорд, - сказала я и впервые за эту ночь посмотрела на него. – Я не могу уехать. И молчать не могу. Что будет с этой несчастной? С леди Юджени? И что будет с Марлен? Она боится черноволосой ведьмы… Это ведь были воспоминания о её матери?

Он подскочил ко мне и в два счёта запихнул в кабинет, до боли сжав моё плечо.

– Послушайте,

барышня, - начал он, закрыв за нами дверь, - вы всё ещё не понимаете? Когда вы уже перестанете лезть туда, куда не следует? – он почти рычал, наступая на меня. – Вы – обманщица, лгунья, нахальная и любопытная, как кошка! – тут его взгляд упал на мои сапоги, и он взбесился по-настоящему. Схватил меня за плечи и встряхнул так, что у меня в глазах потемнело. – Точно – кошка!.. Котя в ботях! Зачем вы только приехали в наш город? Когда я вижу эти красные сапоги – я уже знаю, что произойдет что-то из ряда вон! То они прилетают мне по лбу, то их несёт туда, куда не следует!

Котя в ботях!..

Всё моё раскаяние улетучилось в один миг.

– Прекратите оскорблять меня! – возмутилась я, пытаясь оттолкнуть маркграфа.
– И не ведите себя, как варвар! Недаром вас зовут Людоедом! Вы самый настоящий Людоед! Огр! Тролль!..

– Да что вы?! – загремел он. – А что было бы с вами и Марлен, если бы Жозефина не вылила на этого тролля ведро воды, когда он спал здесь сном младенца?! По вашей милости, между прочим!

Мы зло смотрели друг другу в глаза, и оба тяжело дышали, стиснув зубы. Я опомнилась первая – к безумствам этой ночи ещё драки не хватало…

– Ноэль, простите, - сказала я, и он тут же отпустил меня, отвернувшись и уставившись в стену.

Настольные часы мерно отстукивали секунды, а мы молчали, понемногу приходя в себя.

– Вы поступили так, как посчитали нужным, - продолжала я, - и не мне вас осуждать. Неизвестно, как я сама поступила бы на вашем месте. Но теперь нельзя оставлять всё, как было. Нельзя держать мать в заточении, без света и общения, и нельзя позволять, чтобы Марлен жила во власти своих страхов… Надо везти их в столицу, надо обратиться к врачам…

– Врачи не помогут, - Огрест посмотрел на меня, и теперь в его взгляде не было гнева и ярости, одна только горечь. – Юджени – не сумасшедшая. Она проклята.

– Проклята? – осторожно переспросила я. – Ноэль, в этих краях верят в колдовство и ведьм, но вы кажетесь мне здравомыслящим человеком…

– Кажусь, - усмехнулся он.

Подошёл к столу, взял кофейную чашку и хотел выпить оставшийся кофе.

– А-а… - сделала я попытку остановить маркграфа, но он сам вовремя вспомнил про сонные капли и с проклятьем выплеснул кофе в кадку с цветком.

Я замолчала, отведя глаза, а Огрест прошёлся к окну и обратно, и встал напротив меня.

– Семь лет назад я верил в колдовство ещё меньше вашего, - сказал он. – Но верим мы или нет, а многие вещи существуют независимо от нашей веры или нашего желанья. За последние семь лет я приглашал к Юджени лучших врачей королевства. Разумеется, тайно, чтобы никто не заподозрил, что она жива. Но врачи не могут помочь. Потому что мы имеем дело не с болезнью, а с проклятьем на крови.

– В каком смысле? – пробормотала я.

– Если бы я был колдуном, - ответил он с невесёлым смешком, - то, возможно, знал бы, в чём тут смысл. Но даже королевский маг не смог найти причину. Ясно только одно – что-то произошло до рождения Марлен. Было сотворено какое-то злое колдовство при помощи крови. Колдовство на крови – самое сильное и страшное. Кто-то проклял Юджени на вечную ненависть к собственной дочери. Когда она видит Марлен… - он вздохнул и закончил: - когда она её видит, то пытается убить.

Часы снова начали отсчитывать секунды, пока я обдумывала слова маркграфа. В отличие от явно безумной Юджени, он не был похож на сумасшедшего. И, может быть, я бы ему не поверила, если бы в моём дорожном чемодане не лежала волшебная книга, завещанная папочкой…

– Расскажите, что произошло семь лет назад? – попросила я и села на краешек кресла. – Как погиб ваш брат? Ведь он не утонул?

– Вы и это разузнали? – Огрест покосился на меня.

– Догадалась, - поспешно ответила я, потому что вряд ли сейчас был подходящий момент, чтобы рассказывать о вскрытии фамильного склепа.

– Всё было хорошо, - маркграф покачал головой, глядя мимо меня, - всё было как обычно – Шарль и Юджени так ждали ребёнка… Она прямо светилась от счастья… Родилась Марлен – такая красавица, что дух захватывало. А потом…

– Что случилось? – мягко спросила я.

– Юджени родила, - Огрест говорил с усилием, будто каждое слово причиняло ему боль, - когда уехали доктор и повитуха, мы с Шарлем пришли к Юджени в комнату, Шарль принёс Марлен, положил в колыбель… Я отвернулся всего лишь на мгновение! Просто отвёл глаза!.. И тут Юджени хватает подсвечник и бросается к колыбели… Шарль стоял рядом, успел прикрыть Марлен собой… А я опоздал. Она проломила ему голову, моему бедному брату... Била – и никак не могла остановиться. Я еле оттащил её. Шарль упал, весь в крови, а она рвётся к Марлен и кричит, что убьёт её…

– И вы решили защитить убийцу брата? Почему, Ноэль? Вы так любили Юджени? – я произнесла это и задрожала сильнее, чем когда пряталась от сумасшедшей.

– Я не знал, что делать, - сказал он глухо.
– Когда вывел её в коридор, она вдруг пришла в себя – будто проснулась. Спрашивала, что происходит, где Шарль… Я… я не смог ей рассказать. Запер в подвале – спрятал, если хотите. Потом вызвал медиков, надеялся, что брата спасут. Но они ничего не смогли сделать… И Монтеро сразу сказал, что тут было задействовано чёрное колдовство…