Кошмарной вам ночи
Шрифт:
— Вообще-то это очень сильная магия, она не всякому подвластна, ясно? — встала на защиту Кумитэ.
— Не отвлекайтесь! — крикнул Ренегат. У него плохо выходило стрелять из огнестрельного оружия, потому он бросил автомат в сторону и, достав секиру, пошёл в ближний бой.
Тут-то и показались огнемётчики. Они отрезали нагараджа от остальных сородичей и зажали в проходе между стеллажами. Вампиры пытались отбросить их, поливая свинцовым дождём, но те были укрыты тяжёлой и крепкой бронёй с головы до пят. Грёза скинула автомат и, прежде чем Мидас успел её остановить, исчезла.
Она ловко пробилась к Ренегату, избегая столбов
Зашуршали раскручиваемые стволы минигана.
— На пол! — закричал Мидас.
Пулемётная очередь срезала посередине, склад утонул в вихре картона, поролона, бумаги и выбитых деталей техники. Ренегат рухнул на бок и замер, огнемётчики пригнулись, но и их Брут не пожалел, многие пали убитыми, а раненные расползлись в стороны. Грёза чудом не попала под обстрел. Она обошла Брута сбоку и, предчувствуя вкус его крови на своих губах, сняла маскировку.
Рядом с ним стояла женщина в чёрном латексном костюме. Она заметила Грёзу раньше Брута и, вытянув руку с зажатым в ней револьвером, выстрелила девушке в лицо. Мощность его была настолько ужасающей, что череп Грёзы разорвало на куски. Она упала ничком, вздрогнула, и больше не шевелилась.
Брут остановился и подал сигнал другим охотникам, чтобы те прекратили огонь. Увидев обезглавленное тело, он громко хохотнул и, поставив миниган дулами в пол, крикнул:
— Вот и конец вашей истории, упыри! Выходи, Мидас, своих сильнейших бойцов ты уже лишился, дело за остальными.
Мидас не сразу понял, о чём говорит инквизитор — из-за своего укрытия он почти не видел, что происходит в дальней части склада. Он взглянул на Дину, та сидела, обняв колени, и раскачивалась из стороны в сторону. Кумитэ обнажила вакидзаси и сорвалась с места, но Викс схватила её за ногу и потянула обратно, девушка рухнула на пол и забилась в истерике.
Ещё не конца осознавая случившееся, Мидас почувствовал, как по его рукам прошёл нервный импульс, и винтовка выпала из них, словно они стали ватными. Он поднял ладони с сжатыми в судороге пальцами и попытался что-то произнести, но голосовые связки не подчинялись ему. Из-за звона в ушах он не слышал, как Кумитэ истошно кричит, пытаясь высвободиться и сломя голову снова броситься на врагов, чтобы отомстить.
Ноги сами повели Мидаса к Бруту. Инквизитор, заметив его, приказал своим людям ждать. Дойдя до тела, лежащего в луже крови, Мидас опустился на колени и взял руку Грёзы в свои.
— Боже ж ты мой, — сказал Брут, — как всё запущено. Из-за одной глупой девчонки несостоявшийся камарильский принц лишился рассудка. Трагедия на трагедии и трагедией помыкает. Кто-нибудь напишет об этом пьесу?
Стоявшая рядом женщина пожала плечами в ответ и направила револьвер в затылок вентру.
— Подожди, Сорана, зачем спешить? Неужели ты не хочешь насладиться долгожданным возмездием? Посмотри, какая любопытная картина разворачивается на наших глазах. Вот что в народе называют избиением младенцев. Хотя, увы, смысл этого выражения совершенно иной и к нашим кровососущим друзьям не относится. Мидас, ты меня слышишь, или у тебя до сих пор оглушение от перенесённого шока? Не слышит. Ладно, выстрели ему куда-нибудь так, чтобы он не сдох сразу, хочу взглянуть, как долго он продержится.
Сорана покрутила в ладони револьвер и, спрятав его
— Ну это уже ни в какие ворота не лезет, — сказал он.
Женщина извлекла нож и снова ударила им вампира, на этот раз под мышку. Но и тогда Мидас не отреагировал. Кровь из глубоких ран пульсировала редкими толчками, окрашивая его рубашку в алый, и стекала по телу к ногам, смешиваясь с кровью Грёзы.
— Так, что-то остальные кровососы притихли. Пойди разберись с ними, а я закончу с «Золотым Принцем».
Сорана кивнула и направилась вглубь склада, но не прошла она и пары шагов, как её поразил выстрел. Пуля прошила тело навылет и застряла в стене. Женщина склонила голову и коснулась пальцами краёв раны в груди, а затем упала.
— Не двигайся, Презренный! — крикнула Дина. Она перезарядила винтовку и прицелилась. — Смерть идёт.
— От тебя-то что ли, крыса? — пробасил Брут, хватаясь за миниган.
Чья-то рука сомкнулась на его щиколотке. Он опустил взгляд и увидел, что это рука обезглавленного трупа. Инквизитор замер, не в силах произнести ни слова, а Мидас медленно отползал назад, он сам не соображал, что происходит. Кровь, разбрызганная вокруг тела, непостижимым образом стеклась обратно в разорванные артерии, и те росли прямо на глазах, образовывая сосудистую сеть. Ткани восстанавливались с невероятной скоростью, обретая очертания мышц и органов шеи, мозга, костных структур.
Грёза опёрлась на вторую руку, встала на колени, покачиваясь, поднялась на ноги. Вместо головы у неё было лишь роящееся новыми клетками месиво, но она словно бы всё видела и смотрела Бруту в глаза.
Инквизитор наконец пришёл в себя и поднял было миниган, но безликая масса вдруг распахнула огромную пасть и, сомкнув её на шее Брута, отхватила кусок плоти. Мужчина с грохотом выронил из рук своё оружие и осел на пол, тщетно пытаясь закрыть ладонями фонтан крови, бьющий из обрывков сонной артерии. Грёза схватила голову Брута руками и вывернула её кзади, покончив с ним.
Несколько минут никто не мог пошевелиться. Никто не говорил. Оставшиеся в живых охотники на вампиров бросили оружие и помчались прочь, сородичи не стали добивать их. Они сидели за укрытием и смотрели, как Грёза регенерирует с невозможной даже для вампиров скоростью. Так не должно было случиться.
Девушка подняла трясущуюся ладонь и посмотрела на неё бордовыми отверстиями, которые всё ещё оставались вместо глаз. Она видела её, но не понимала, как; слышала все звуки, хотя кора её мозга ещё не восстановилась; чувствовала боль от выстрела и безумно боялась того, что с ней происходит.
Тело Брута вздрогнуло. Из-под пиджака, надетого на него, что-то засветилось. Грёза опустилась на корточки и раскрыла его, ослепительный свет ожег её, только что восстановившиеся мышцы лица зашипели и начали темнеть. Девушка закрылась руками и отползла в сторону. Там, где у инквизитора зияли укушенные раны, стали прорастать терновые ветви, они охватывали его шею и медленно разворачивали голову в нормальное положение. Брут распахнул налитые кровью глаза и перевернулся на бок. Он с трудом поднялся на ноги, но уже через несколько мгновений стоял, как ни в чём не бывало — что-то давало ему жизненные силы.