Космическая Армада. Том 1. Королева
Шрифт:
После небольшой паузы Король затянул речь, которую прервал внезапный звон удара ручки об пол.
– Чего ты так разнервничался, Цих?
– Это… Неприемлемо. Ты сам себя слышал? Я не стану этого писать!
– Хоть ты не спорь со мной, Цимих. Джен и так меня утомила. Я уже всё решил, пока лежал и думал, и решение менять не стану.
– Она не заслужила такого, Паэгон!
– Хватит. Мы уже всё обсуждали.
–
Король молчал. И не было слышно, как он дышит. Цимих обеспокоенно приподнялся.
– Паэгон?..
– Я тут ещё, – вздохнул монарх. – Удивляюсь просто, чего ты её защищаешь? Её ничего хорошего не ждёт на троне, она не сможет править.
– Это неправда! Это неправда… Я с тобой не согласен. Совершенно не согласен. И ладно, если… Но так зачем, Паэгон? За что?!
– За то, что я её знаю, и знаю, что это её не остановит. А против моей воли она не пойдёт. Пиши давай…
Цимих вертел ручку в руках, сжимал и перекручивал её, уставившись в никуда.
– Я не передумаю, Цих, времени уже нет. Ты пишешь там? Советую поторопиться. Что-то плохо мне, больно… Не мучайте меня с Джен, дайте уже помереть… Ну, она-то ладно. Ты меня только не мучай. Я тебя больше всех люблю Цимих, ты столько для меня сделал, для Армады.
– Вот именно, а ты…ц
– А я своё слово сказал. И так будет лучше всего, ты со временем поймёшь. Записал?
Послышалось резкое и быстрое царапанье по бумаге. Спустя минуту Цимих зачитал вслух то, что записал, затем подошёл к Королю и положил ему на грудь ещё лист.
– Я первый бланк испортил.
Паэгон снова приложил именную печать.
– Уничтожить его не забудь, чтоб никто моей волей воспользоваться не мог…
– Я тебя не подведу.
– Я знаю. Так уж.. сказанул… – проговорил Король и вдруг прокряхтел от боли, да так, что у Цимиха волосы на шее зашевелились.
– Врачей позвать?
– Нет, посиди со мной. Когда я помру, позовёшь… Не хочу умирать один. И при медиках умирать не хочу. Боль.. скоро пройдёт. Я вот говорю с тобой, и мне не так больно… Расскажи мне что-нибудь, а? Или… вспомни чего из наших похождений, ну, из тех – старых, когда ещё брат мой был…
Цимих не выдержал и проронил слезу, потом опустился прямо на кровать рядом с Королём, взял его за руку. Паэгон сжал его руку в ответ.
– Хорошие были времена… – сказал Лешер, сдерживая слёзы.
– Ты.. брату моему скажи, что я скучал по нему, ладно? Я знаю, он прилетит ко мне на похороны. Обязательно прилетит… Мне только сейчас, перед лицом неминуемой смерти понятно стало, каким же я был идиотом, как я его обижал, как я был не прав… Кто меня ещё любил, как он? Ну, может, ты меня почти также любишь. Ты мне как брат, Цимих, и всё же… Он – кровь от крови Королей, а кровь не водица. Я обижен на него был, только вот к чему обиды эти теперь, да? Вообще ни к чему…
Паэгон снова прокряхтел. Застонал. Цимих крепче сжал его руку.
– Смотри-ка, даже обезболивающие не помогают… – мучительно выдавил Король. – Ну, расскажи, Цимих, расскажи что-нибудь!..
Лешер склонился ближе к Королю, заглядывая в его единственный уцелевший янтарный глаз, и тихо, как песню, заладил прекрасный стих, который монарх ранее не слышал, не знал, и не мог знать. Король слушал, и будто погружался в образы слов, в ставший реальностью мир; его рука сжимала ладонь Цимиха, но уже мягче, боль отзывалась в теле лишь чуждыми покалываниями. Он мерно задышал. Был только гипнотизирующий взор голубых глаз, бездонных и мерцающих, как воды из стиха; только голос, молитвенно-торжественный, льющийся и успокаивающий:
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан…
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье -
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер…
Король закрыл глаз и разжал ладонь, тихо засыпая вечным сном; челюсти расслабились, раскрывая рот, высвобождая последний выдох. Грудь монарха больше не вздымалась.
Убрав ладонь, Лешер не сразу поднялся и какое-то время молча сидел у ещё тёплого тела, затем сложил письменные принадлежности в папку и вышел. У порога сидела Дженова, прижав к себе колени. Посмотрела на него снизу вверх.