Космопроходцы
Шрифт:
– Мне надо знать – куда.
Физики начали общаться с компьютером корабля.
К счастью, процедура вычисления траектории предполагаемой нарушительницы мерности пространства длилась недолго.
– Виталий Семёнович, – подал голос Шустов, – готов результат. Тёмная антипланета летит к Глазу Гефеста.
– С какой скоростью?
– Около полутора тысяч километров в секунду.
– Где она сейчас?
– Примерно в двадцати девяти миллионах километров от звезды, – доложил Эрг.
– То есть почти на орбите Афродиты?
– Так
– Где в данный момент находится Афродита?
Возникла двухсекундная пауза.
– Их курсы пересекаются, – доложил Эрг.
– И когда пересекутся?!
– Примерно через шестьсот шестьдесят шесть секунд.
– Дьявол! Стартуем к Афродите! Режим – форсаж! Связь с отрядом!
– Отсутствует, – доложил Эрг.
Исследователи приступили к работе, и Филипп оказался не у дел. Техника экспедиции по большей части не требовала человеческого участия, поэтому члены наземной группы могли обходиться без чьей бы то ни было помощи. Филипп понаблюдал, как «скибры» ведут бурение в низинке между каменными рёбрами, и решил устроить экскурсию на Большой Погост, обелиски и столбы которого высились всего в сотне метров от временного лагеря.
– Я на полчаса, – объявил он по рации; в этом лагере работал Шампиньон – управлял сканером, бурильной установкой и дроном.
– Хорошо, – ответил итальянец, вечно напевавший какие-то песенки себе под нос.
Пешком идти не хотелось, песок был рыхлый, ноги утопали в нём при каждом шаге по самые лодыжки, и Филипп поднял в воздух шлюп.
Сначала он пролетел над Погостом на высоте полукилометра, включив видеозапись раскрывшейся панорамы. Показалось, что в рисунке скал, имеющих явные черты искусственности, намечается какой-то определённый порядок.
Поднялся повыше, всматриваясь в острые вершины обелисков стометровой высоты и плоские вершины стоячих «надгробных плит», имевших в сечении форму квадратов или параллелепипедов.
Пришло озарение.
Скалы стояли, погруженные в песок, не хаотично! Обелиски, похожие на гигантские оружейные штыки, концентрировались в центре Погоста, столбы окружали этот район двойным кольцом, а «могильные плиты», уменьшаясь в размерах до тридцатиметровых высот, представляли собой предместье, постепенно уходящее в барханы серо-жёлтого песка.
– Город! – пробормотал вслух Филипп.
– Что ты сказал? – не расслышал Шампинолли.
– Это похоже на город…
– Здесь много мест, похожих на города или промышленные зоны. На самом деле это причуды выветривания.
– Не верится…
– Протри глаза, – рассмеялся ксенолог. – Я бы и сам не прочь считать эти образования искусственными сооружениями, но мы уже брали пробы: материал всех обелисков и плит точно такой же, из какого состоит и песок: кремнезём с разными экзотическими добавками.
– Всё равно сверху Погост выглядит городом.
– Согласен, но, увы, жизнью здесь не пахнет.
Филипп сделал ещё один круг.
Геометрия «кладбищенских памятников» стала видна ещё отчётливей. Пилот насчитал семь колец плит и обелисков, отличающихся друг от друга формой. Все они располагались примерно в полусотне метров друг от друга, разделённые песчаными дюнами, и охватывали «центральную площадь города», украшенную самой большой башней высотой в двести с лишним метров и диаметром основания не менее шестидесяти метров. Чем-то она походила на одну из башен знаменитой церкви Саграда Фамилия в Барселоне.
Облетев её три раза, Филипп посадил катер у основания башни и с интересом принялся изучать ряды каверн и щелей в цоколе башни, напоминавших ряды окон в земных зданиях.
Ему повезло: одна из нижних рытвин уходила в глубь цоколя, представляя как бы центральный вход в здание.
Филипп включил нашлемный фонарь, преодолел сыпучий бугор зеленоватого праха перед дырой, утопая в нём по пояс, уже представляя, как он входит в подобие холла, и в этот момент включилась рация, связанная с системой связи шлюпа, в свою очередь, связанной с кораблём:
– Каледин, ответьте! Почему молчите?! Вызывает «Дерзкий»! Каледин, немедленно ответьте!
– Да тут я, отвечаю, – отозвался удивлённый Филипп. – Вызов поступил только что, до этого я вас не слышал.
– Забирайте исследователей и немедленно стартуйте в космос, подальше от Афродиты! У вас всего десять минут!
– Что случилось?!
– Не теряйте времени! Вопрос жизни и смерти! Разбираться будем потом! Мы выйдем в ваш район минут через двадцать!
Ступор прошёл.
Филипп знал, что такое опоздать на минуту или даже на секунду, скорость реакции у него была превосходная, и, получив приказ, он не стал требовать от капитана Бугрова дополнительных разъяснений, просто включил внутренний экстрим, всегда помогавший ему в форс-мажорных обстоятельствах.
Шлюп стартовал с вершины дюны как спортивный болид, оставляя за собой хвост опадающей пыли.
Объяснять причину бегства Шампиньону было некогда, поэтому Филипп, посадив катер чуть ли не на голову ксенологу, буквально затолкал его в кабину.
– Что ты делаешь, Фил?! – изумился итальянец, падая в пассажирское кресло. – С ума сошёл?!
– Наоборот, пытаюсь остаться в уме, – ответил пилот, сосредоточиваясь на выполнении задачи. – У нас всего десять минут, даже меньше. Держитесь!
Никогда ещё шлюп-трансформер не летал в таком режиме! Филипп выжал всё, что возможно, из двигателя и защитных систем, презрев все инструкции и запреты, сорвав пломбу ограничения энергоэмиссии и включив форсаж! Превратившись в снаряд, облитый слоем плазмы, катер вынесся за пределы атмосферы Афродиты и преодолел разделявшие оба лагеря две тысячи километров за восемь минут! Спикировал на бытовой модуль, у которого ждали его предупреждённые за время полёта, ничего не понимающие Томас Нурманн и Карла де Лонгвиль.