Кости
Шрифт:
– В Тихоокеанском отделении не хватает людей из-за «проблем с подавлением активности банд». Единственный, кто свободен, – какой-то новичок, которого Его Высочество желает «улучшить».
– Проблемный ребенок?
– Кто знает? Во всяком случае, такова официальная версия.
– Да, вот и гадай, что бы это значило.
Майло убрал прядь черных волос с испещренного мелкими рытвинками лба, вытянул ноги, провел ладонью по лицу, словно умываясь без воды.
– Болото – вопрос политический, верно? А наш шеф – политик.
Пока мы ехали обратно в город, он уточнял
Недавнее убийство, белая женщина, от двадцати до тридцати лет, странгуляционная борозда на шее.
Кисть правой руки отсутствует, разрез хирургически точны.
– Одно из этих, – произнес Майло. – Держи оба глаза широко раскрытыми, Доктор.
Птичье болото занимало два акра в полумиле к востоку от океана и представляло собой нелегкий компромисс треугольной формы. Здесь пересекались бульвары Калвера, Джефферсона и Линкольна. Все три стороны треугольника выходили на многополосные улицы, над южным краем нависали откосы, застроенные жилыми домами; со стороны Лос-Анджелесского аэропорта то и дело доносился механический гром.
Топи располагались в углублении, похожем на чашу; его края скрывали болото от взглядов проезжающих автомобилистов. Припарковавшись на другой стороне улицы, я увидел лишь выгоревшую на солнце траву и вершины ив и тополей в отдалении. В Лос-Анджелесе то, чем нельзя полюбоваться из окна несущейся машины, словно бы и не существует, и федеральный закон об охране флоры и фауны, запертой посреди всего этого прогресса, никак не мог добраться сюда.
Пять лет спустя киностудия, которой владела горстка самозваных прогрессивных миллиардеров, попыталась купить эту землю, чтобы устроить тут «природоохранную» съемочную площадку за счет средств налогоплательщиков. Этот план, тщательно скрываемый от общественности, продвигался в хорошем темпе, как всегда бывает, когда большие деньги встречаются с маленькими мозгами. Потом желчные сплетники все же прознали об этом и накинулись на «заговорщиков», словно бешеные росомахи, вынудив тех наперебой отказываться от заключенных ранее договоренностей, лишь бы не оказаться запачканными этим скандалом.
Вскоре после этой успешной атаки сформировалась добровольческая Организация спасения Болота, приняв в дар от миллиардеров две «Тойоты Приус». И до сих пор ни один бульдозер на эту территорию въехать не посмел.
Я выключил двигатель, и через несколько минут мы с Майло получили возможность насладиться пейзажем. Небольшие аккуратные указатели, сделанные из досочек и напоминавшие о летних скаутских лагерях, находились слишком далеко, чтобы можно было прочитать выжженные на них надписи. Прошлым летом мы с Робин побывали здесь, и я знал, что эти знаки разрешают уличную парковку, – но сейчас в подобной милости полиция не нуждалась, хватало оранжевых конусов и желтой ограждающей ленты.
Надпись на большом белом щите предписывала пешеходам не сходить с тропы и не беспокоить животных. Мы с Робин тогда пошли прогуляться, но тропа охватывала менее одной пятой периметра болота. В тот день я увидел тощего бородатого старика с нагрудным знаком «Спасем Болото» и спросил его, почему нельзя подойти к берегу. «Потому что люди – враги», – ответил он.
– Вперед, – сказал Майло, и мы перешли улицу. Полицейский, стоящий перед заграждением, выпятил грудь, словно голубь в брачный сезон, и преградил нам путь, выставив ладонь. Нагрудный значок Майло сверкнул золотом, коп произнес: «Сэр!» – и отступил в сторону. Вид у него был такой, словно его обманули.
Между конусами были припаркованы две машины – белый фургончик выездного патологоанатома и серый «Форд Эксплорер» самого обычного вида.
– Тело увезли вчера ночью, но следственная бригада зачем-то вернулась, – заметил я.
– Занятно.
В сотне футов к северу еще два полицейских выбрались из кустов и вскарабкались по склону на тротуар. Затем появился коренастый широкоплечий мужчина в брюках цвета хаки, отряхивавший мусор с лацканов своего синего блейзера.
Человек в блейзере внимательно рассматривал нас, но Майло, проигнорировав его, уставился вдаль, на жилые дома.
– Там минимум сотни квартир, Алекс. Всем этим людям из окон отлично видно болото, но кто-то все же решил утопить здесь тело…
– Всем этим людям отлично видно ничего, – возразил я.
– Почему ничего?
– Вокруг болота нет фонарей. После заката здесь темным-темно.
– Ты бывал здесь ночью?
– На Плайя-дель-Рей есть магазин гитар, где время от времени проводят концерты. Несколько месяцев назад я ходил туда послушать фламенко. Я ушел в девять или полдесятого, и тут не было ни души.
– Темным-темно, – повторил он. – Почти первозданный уголок природы, сохранившийся здесь…
Я рассказал ему о том, как был тут в дневное время и о том, что подходы к болоту ограничены.
– Пока ты здесь бродил, тебе не попадался зловещего вида тип, ошивающийся вокруг болота, который предъявлял бы всем крупно напечатанный бейджик со своим именем и предлагал взять у него образец ДНК?
– Извини, это слишком редкий вид, даже здесь вряд ли водится.
Майло засмеялся и снова изучил застроенную домами горку. Потом повернулся и окинул взглядом болото. Копы по-прежнему были неподалеку, но человек в синем блейзере исчез.
– Тут полно птиц, лягушек и прочей живности, но рассказать нам о том, что случилось, никто не может.
Мы пролезли под ограждение и направились к белому флагу, развевавшемуся на высоком металлическом шесте. Шест был укреплен примерно в пяти футах от тропы – воткнут во влажную землю достаточно глубоко, чтобы не падать. Но несколькими ярдами дальше земля превращалась в затянутую ряской топь.
Тропа тянулась еще чуть дальше, затем делала резкий поворот. Из-за поворота доносились голоса, и, проследовав туда, мы узрели три фигуры в белых пластиковых комбинезонах, сидящие на корточках в мелкой воде. Их частично скрывали из глаз заросли осоки и камыша.
Погружение в воду замедляет разложение, но сырость в сочетании с доступом воздуха могут ускорить его. Аналогично действует и тепло, а в нынешнем июне было жарко, как в июле. Я гадал, в каком состоянии был труп.
И не был готов к тому, чтобы думать о том, кем этот труп был когда-то.
Из-за второго поворота возник мужчина в блейзере и направился к нам, на ходу снимая зеркальные очки. Молодой, с грубоватым лицом и светло-русыми коротко стрижеными волосами.
– Добрый день, лейтенант. Я – Мо Рид из Тихоокеанского отделения.