Костяной браслет
Шрифт:
— Ты же учила меня ожидать худшего!
— Это не значит, что нельзя надеяться.
— Мне кажется, надежда похожа на… на открытую дверь. Она позволяет хорошему войти в нашу жизнь.
Снова кивок.
— Но на самом деле, — добавила Эдит, — песня не очень-то обнадеживает.
— Она о хорошей погоде?
— Нет, о мужчинах и женщинах. О жене из племени фризов.
— Из племени в ризах?
Эдит рассмеялась:
— Нет, о жене из Фрисландии.
— Это где?
— К югу от земли данов. Ниже по побережью. Жена ждет своего мужа из морского похода, и в песне говорится, что женщины
— Но это же неправда! — возразила Сольвейг. — Они не похожи на мужчин!
— Поэтому я поменяла слова, — с улыбкой ответила Эдит.
Верных есть мужей премного, как и тех, что клятв не помнят. Те находят утешенье, позабыв жену за морем. Ты, ходя по пенным тропам, оставайся терпеливым. Возвращенья жди к подруге, что тебя всемерно любит. Если не падешь в болезни, не уснешь в волнах соленых, Принесет тебя обратно море резвое в ладонях.Эдит посмотрела на Сольвейг. Сольвейг посмотрела на Эдит. И обе они рассмеялись.
Сольвейг сразу поняла, как разумно размещены укрепления Земляного города. Путники озирали излучину, где морской путь из озера встречался с большой рекой.
— Волхов, — объявил Торстен. — Так зовут эту реку. И мы проскачем по ней половину пути до Киева.
— Проскачем? — не поняла Сольвейг.
Торстен улыбнулся:
— На спине нашего морского зверя.
Пристань располагалась прямо под стенами и караульными помещениями крепости. У берега уже стояло три лодки; две из них сильно напоминали судно Рыжего Оттара, но самая дальняя показалась Сольвейг очень странной. Скобы не скрепляли ее боков, и к тому же она была ужасно широкой. Будто бочка! Наверху коротенькой мачты золотилось в ранних лучах знамя. Потом девушка заметила, что у пристани стоит еще не меньше дюжины судов поменьше: рыболовных лодок, яликов, маленьких торговых парусников и безмачтовых суденышек, пригодных только для гребли. Пара старых остовов, облепленных ракушками и водорослями, покоились на самой пристани.
— Сначала самое главное, — объявил Рыжий Оттар. — Бруни, Вигот, к сходням.
И вскоре все уже бегали взад и вперед, таская на причал коробы и перекатывая бочки. В пятидесяти шагах от них стояло другое торговое судно, явно принадлежащее викингам.
— Ульрик, — понял Бруни. — Твой соперник, Оттар. И твой близнец.
— Я бы легко обошелся без такого близнеца.
— Он всегда добирается сюда раньше.
— Но всегда продает меньше, — добавил шкипер. — И покупает меньше. Если мало продаешь, то не сможешь и купить много.
Как только все спустили на берег, Одиндиса с Бергдис уселись за разборный стол и принялись выкладывать товар. Шкуры и меха — соболиные, беличьи, медвежьи, оленьи; глыбы воска, шашки и шахматы, коробы с солью. Они зачерпнули золотистого меда из бочки и выложили его на два деревянных блюда.
— А что насчет оружия? — спросил Бруни.
— Завтра, — откликнулся Рыжий Оттар. — Или послезавтра.
— А резные изделия?
— Три гребня и несколько дубовых бусин, — язвительно перечислил шкипер. Он остановил взгляд на Сольвейг, и от его немигающего взора волосы ее будто встали дыбом. — Или ты будешь больше стараться — гораздо больше! — или пойдешь на корм рыбам.
Бергдис уставилась на нее своими серебристыми глазами и громко произнесла:
— А ведь я предупреждала тебя, Рыжий Оттар.
Взяла за руку Бруни и отошла с ним на несколько шагов от пристани.
«Они говорят обо мне. Они оба против меня».
— Ладно, — обратился к ней Оттар. — Я хочу, чтобы вы со Слоти присматривали за нашими товарами. Если тебе надо будет отойти облегчиться, позови Эдит, она постоит за тебя, а ты иди вон туда, до конца причала. Ясно?
— Да, — ответила Сольвейг. — И я буду вырезать.
— Нет, мне нужно, чтобы две пары зорких глаз неотрывно следили за товаром. Если ты увидишь, что кто-то хочет что-то купить, кликни меня, я сразу явлюсь с гирями и весами.
И вот, пока остальные занимались чем-то на корабле или бегали с поручениями в Земляной город, Слоти с Сольвейг несли вахту у стола, а Бард и Брита носились, играя, взад и вперед по причалу.
Первыми заинтересовались товаром не жители Земляного города, а моряки со странной лодки, стоявшей в дальнем конце причала.
— Булгары, — со знанием дела поведал Слоти. — Это булгарская лодка. Они поднимаются по Волге и огибают Ладогу. Будут осматривать наши меха.
— Ты с ними знаком? — спросила Сольвейг.
Слоти покачал головой:
— Взгляни на их бороды. Длиннее некуда. И эти мешковатые порты, красные, будто листья рябины по осени. Точно булгары! Я их всюду узнаю.
— Ты часто бывал здесь?
— Вот уже семь лет прихожу. В год по нескольку раз.
Все булгары по очереди пожали руку Слоти и отвесили Сольвейг чинный поклон.
Сольвейг не знала, как ответить на приветствие. Она протянула обе руки — одна все еще была замотана в тряпки, — но булгары этого будто не замечали. Один из них, сильно коверкая слова, проговорил по-шведски:
— Да пребудет с вами Аллах!
— Да пребудет с вами Христос, — тут же ответил Слоти. — И боги.
— Что такое Аллах? — спросила Сольвейг.
— Это их бог. Тебе теперь повстречается много новых богов!
Булгары и впрямь с интересом рассмотрели весь выложенный на продажу мех, особенно тот, что подороже. Они щипали и потирали пальцами шкуры, быстро перебрасываясь словами между собой.
— Проверяют, в хорошей ли сохранности меха, — объяснил Слоти для Сольвейг. — Смотрят на цвет, густоту. Погляди-ка! Оценивают возраст животных.
— Откуда ты знаешь?
— Я наблюдаю за ними. Посмотри, как тот постоянно вращает соболя. Во-от! Нюхает. Теперь проверяет, хорошо ли просушен.
Когда Брита и Бард, розовые и запыхавшиеся от бега, рухнули рядом с ними на медвежью шкуру, двое из булгар широко улыбнулись Слоти и закивали.
Они и сами ворчали и рычали, точно медведи. Затем один из них склонился над Бардом и сжал ему левое плечо. Положил большие пальцы мальчику на щеки, а указательные — на лоб. Потянул за веки и вгляделся юнцу в глаза.