Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Следующие несколько дней я еще иногда выбирался в город, но основную часть времени посвятил общению с Ильей. Я взаправду выучил несколько карельских слов (к настоящему моменту все уже позабыл), но главным образом — освоился, под коим словом понимается узнавание подноготной всех сколько-нибудь значимых фигур города, выспрашивание сплетен и т. д. Про Эйнштейна спрашивать я не решался, но, судя по тому, что он ни разу Ильей упомянут не был, если он в Питкяранте и жил, то был или фигурой слишком незначительной, или, наоборот, такой значительной, что разговор о нем мог быть сочтен излишним, опасным тривиальным (как разговор о дожде) или каким-нибудь иным в том же роде. Между прочим, узнал про Эдика: это оказался владелец лесопилки, расположенной в горах Пётсёвара, муж Ильмы, на самом деле дагестанец; на лесопилке он, впрочем, бывал лишь наездами, а так там жили другие дагестанцы, в большом количестве; у Эдика с Ильмой было трое детей, два мальчика и (средняя) девочка, младшему два года, старшему пять с половиной. Это объясняло, между прочим, величину груди Ильмы, нехарактерную, вообще говоря, для ее конституции, но не объясняло как раз саму конституцию. Обычно ведь женщины после родов раздаются. То, что Ильма не обабилась, вызвало новый приступ обожания и безнадежности и т. д. Противоборствуя ему, я решил препарировать свое к ней отношение, разъять его холодным логическим анализом, посредством коего и самому охладеть к ней. Скорее всего, решил я, необычное сочетание величины груди (идеальной), ширины бедер (идеальной идеальных) и худобы остального тела, вкупе, разумеется, с идеальными чертами лица, и обуславливали для меня ее привлекательность. Что касается Эйнштейна — о нем я, ка было сказано, ничего не спрашивал, но одна штука меня поразила, и я взял ее на заметку: описание Хозяина Леса в рассказе Ильи о своей бабушке. По описанию, Хозяин Леса был одет точь-в-точь как Вова, но у Вовы не было усов и длинной седой шевелюры, а также он никогда не играл на скрипке. Указанные признаки характерны скорее для Эйнштейна, но канонический Эйнштейн одевался совершенно по-другому, и, самое главное,

у него тоже никогда не было бороды, и сложно было представить, чтобы он когда-нибудь ее отпустил. Теперь, что касается Евграфа Николаевича, мэра: Илья сказал, что он видал виды и не так прост, как кажется. Смутно упоминались его враги в районе Алалампи. Все мои дальнейшие расспросы ничего не дали, так же, как расспросы о чекисте, главном менте, управителе ТЭЦ и т. д. Разве что про парикмахера Илья нехотя сообщил, что человек этот предается содомскому греху, но с кем — тоже не сказал.

Когда стало суше, я стал выбираться за город и гулять вдоль берега Ладожского озера. Still no news of Einstein. Евграф Николаевич, Ильма, Эдик, главный полицейский мент и т. д. все как будто меня забыли. Единственный, с кем я встречался время от времени из питкярантской элиты, был управляющий ТЭЦ — он ходил на службу мимо моей гостиницы — но тот при каждой встрече прятал глаза, буркал что-то невразумительное и чуть не бегом пускался по улице Гоголя. С Ниной моей (уборщицей) мы сдружились, при мытье пола она без всякого стеснения подтыкала при мне юбки, я угощал ее водкой, она приносила хрустящие огурчики собственного посола и т. д. Она вообще была очень общительна, порой не знал, куда от ее общительности и деваться: она рассказывала о своих родственниках, о погоде на улице, о ценах в Петрозаводске и моде в Париже, — словом, как ментальный акын, обо всем, что даже не видела сама, а думала, воображала и вспоминала. Когда я видел, как она мыла пол, ее большие груди раскачиваются в такт движениям ляжек, которые, в свою очередь, раскачиваются с довольно большой амплитудой от того, что, во время мытья пола она, наклонившись, совершает похабные движения тазом, мой член самопроизвольно поднимался. То есть поднимался бы, дай я себе волю и пофантазируй немного о том, как вонзаю в нее свой нефритовый и т. д. — эта мысль способна была меня возбудить, но, повторяю, воли себе я не давал. Нина, казалось, это замечала (мое недовозбуждение), и вела себя провокативно, но я на провокации не поддавался (если они были) и много времени проводил на улице. Как-то я вышел в ларек купить сигарет, продавщица стала расспрашивать меня, кто я, что я, надолго ли я у них, издалека ли я, почему я еще не познакомился с хорошей девушкой (она может присоветовать парочку) и т. д. Я все ей рассказал, естественно, в определенных границах; после этого местные начали узнавать меня на улице и приветливо здороваться. Приходили смотреть на меня и из соседних деревень. Они очень мило и ненавязчиво пытались понять, сколько у меня денег, и сколько из них я готов потратить в пользу жителей города Питкяранты и окрестностей. Я почти никогда не оставался в одиночестве. Так, например, пройдя однажды с Ильей почти до берега озера, я спустился к воде, а Илья отправился по своим делам. Вместо него подошли два мальчика, которые до того незаметно следовали за нами в отдалении. Они пошли за мной по пятам, и, когда дошел до воды (избегать их дальше стало уже невозможно), остановился и оглянулся, им ничего не оставалось, как заговорить со мной, и они робко спросили, с трудом подбирая русские слова, простите, вы Блади? и вы правда платите за гостиницу десять рублей в день? Больше, сказал я. Двенадцать? Больше, сказал я. Пятнадцать? Еще больше, сказал я. Тогда они развернулись и ушли без дальнейших вопросов, или в презрении от моей чудовищной лжи, или в ужасе от моего чудовищного богатства. Когда они удалились, я встретил человека, который двадцать лет работал в Санкт-Петербурге, потерял там свое здоровье и приехал на родину помирать. Он почти забыл русский, так, что я не мог понять его; он тяжело дышал, подволакивал ноги, от него воняло потом и близкой смертью. Пройдя со мной двадцать метров, он остановился, не в силах идти далее, и жестами попросил у меня мелочи. Я жестами же показал, что мелочи у меня нет, достал из кармана большое красное красивое яблоко, вытер его о штаны и дал старику. Старик жестами показал, что у него нет зубов. Я протянул руку за яблоком, но старик сунул его в карман и заплакал. За стариком шли две симпатичные девушки. Мы стали улыбаться друг другу, они тоже едва говорили по-русски, но попытались рассказать мне, что стоит посмотреть в окрестностях. Они возвращались с вокзала, где пытались продать какие-то национальные головные уборы проезжающим в Мурманск туристам. Чтоб понравиться мне, они спели несколько народных карельских песен и показали мне свои уборы, надеясь их продать. Я показал им пустой кошелек, они не обломались, еще немного мне поулыбались, а потом свернули в свою деревню. Погода была отличная. Какой контраст не то что с профессиональными попрошайками, а даже с обычными нищими в средней полосе России! Мимо них пробегаешь, как бы стыдясь своего богатства, они смотрят на тебя так, будто ты им должен. Карелы же принимают поражение достойно, и от этого очень легко их противникам (люди, не идентично состоятельные, всегда противники, кто бы что ни говорил), и можно с чистой совестью не подавать. Может быть, они от голода погибать будут, а все равно можно им не подавать, и на душе будет легко и приятно.

В целом я облазил все окрестности, но Эйнштейн не находился. Мне нужно было расширять площадь своей скаутской территории. Иной раз я проверял почту: де Селби на связь не выходил.

Как-то утром ко мне зашел Евграф Николаевич и сказал, что-то вы совсем нас, так сказать, забыли, любезный Блади| Что ж вы не заходите в «Лас-Вегас»/ Я отвечал, что в «Лас-Вегас» захожу регулярно, и даже завтракаю там, но вообще обычно я единственный посетитель в вашем ресторане, одному там скучно и пусто, и экономят свет. Евграф Николаич был рассеян, он, конечно, все это про меня знал. Он думал о своем. И вообще, добавил я, не поехать ли мне куда-то в более глухую глушь, где, понимаете, настоящая Карелия, где не слышно русского языка, а то тут я не могу целиком сосредоточиться на «Калевале». Зачем вы так с нами, проникновенно посмотрел на меня Евграф Николаич, зачем? Могу поклясться, что в глазах у него стояли слезы. Вы вот что, голубчик, вы попробуйте еще с Ильей Парамоновичем? Вы посмотрите, может, все-таки получится. И заходите все-таки в «Лас-Вегас», да не утром, а ближе к ночи, когда огни, когда весело! И праздник жизни. Надо нам все-таки поближе сойтись, все-таки, понимаете, вы человек новый, так сказать, столичный… Я уверился в том, что он забыл, что до Питера я был в М***, мне стало легче на душе, я несколько расслабился. Да, вспомнил вдруг Евграф Николаевич, я как раз хотел вам сказать, зайти, позвать… У нас тут будет вечеринка, на природе, пикник, так сказать, поедемте на рыбалку? Будут все наши. И, видя мою нерешительность, добавил: Ильма с Эдиком тоже будут. Ну вы звоните, короче, мы выезжаем послезавтра, до завтрашнего вечера лучше сказать, ну, вы понимаете, там, повару распоряжения оставить, то, се…

Я обещался позвонить, и, когда мэр ушел, стал думать. Я пытался себе пояснить загадочное поведение мэра. Отчего он был так любезен вначале? Куда делась вся его любезность после того, как мы расстались почти неделю назад? Может быть, его нелюбезность связана с тем, что я не стал искать расположения местного общества, устраивать ответный прием и т. д.? Бог знает, каковы светские обычаи здесь, на краю мира; скорее всего, я что-то нарушил. Можно ли рассчитывать на осознание местными того факта, что их причудливую связь русского, финского, карельского, лагерного, кавказского, старообрядческого и делового этикетов столичному жителю не постичь, покуда он не прожил здесь достаточного времени! К тому же такому бегущему света жителю, как мне! Но что заставило его снова налаживать со мной сношения? Принял ли он какое-то решение относительно меня? Понял ли о моих чувствах к Ильме? ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ ОНИ ВО МНЕ ИЛИ НЕТ??? вот главный вопрос. Вероятно, и для меня решение ехать или не ехать на рыбалку будет судьбоносным. Они явно чего-то от меня ждут. Они должны быть как-то связаны с букмекерами, вот что я подумал. В своих страданиях по Ильме я совсем забыл о деле, а ведь если где и можно разузнать об Эйнштейне, то где как не у местного начальства, в руках которого вся жизнь этого города?! И в таком случае все мои колебания следует отбросить и на рыбалку поехать. Соображение против будет такое: я увижу Ильму, уже известно, что она будет с Эдиком, я буду страдать и мучиться и т. д. Но и в этом можно увидеть плюс: страдания облагораживают, большие чувства придают энергии и вдохновения, любовь очищает и исцеляет, так, что можно уже никогда и не мыться. Небольшая доза страданий излечит меня на несколько лет от рака, которого я ужасно боюсь, самое главное — действовать! действовать!! действовать!!! Лучше сделать и раскаяться, чем не сделать и сожалеть, я чуть не забыл, а ведь это был мой девиз в студенческие годы. Ильма возвращала меня в молодость, конечно, раньше у меня не было бы и тени сомнения — ехать-не-ехать. Голосую — ехать. Я взял трубку и позвонил Евграфу Николаевичу, но никто не отвечал. Ах да, конечно, он, наверняка, сейчас в «Лас-Вегасе»| Я сразу отправился туда, чтобы дать свое согласие.

В «Лас-Вегасе» опять было весело, и опять все за счет заведения, и опять я сидел и напивался, и для начала сосредоточился на вопросе о том, как выкинуть из головы Ильму. Может быть, сосредоточиться на Эйнштейне? Как и в прошлый раз, Ильма была здесь, но во время белого танца кружилась с Эдиком, и я заметил, как Эдик трогает ее там, предпочту не конкретизировать, и видно было, ей это нравится, и она опять в каких-то высоких сапогах и с цепью на шее, и такое у нее лицо, и мне опять тяжело на нее смотреть, но и оторваться я не могу, и весь этот комплекс переживаний, и т. д. и т. д. В дом культуры на сей раз не пошли, я не пошел, вероятно, сделал что-то не так, допустил какую-то оплошность, мэр извинялся, но закрыл передо мной дверь, а Ильма была внутри!!! Впрочем, возможно, мне все это привиделось спьяну и т. д. Неизвестность больше всего распаляет любопытство, а вместе с ней разгорается и любовь, в моем случае, во всяком случае (во всяком случае, в моем случае), и т. д. Читатель легко может представить себе мои чувства и т. д.

Сам не свой я вернулся в гостиницу, открыл дверь и увидел жирные ляжки Нины, уборщицы, которая мыла у меня пол. Ответ на вопрос, как выкинуть Ильму из головы, пришел сам собой. Под халатом Нина была без лифчика и без трусиков. Ильма из головы так и не выкинулась, зато туда попала еще и Нина, осталась ночевать и была у меня весь следующий день. Весь тот день и всю следующую ночь, я раз за разом пытался и пытался выкинуть Ильму. Да, пожалуй, нельзя сказать, что я не старался.

Успокоившись, продолжаю. Описывать поездку нашу на озеро смысла нет: она неинтересна, да и скоротечна, домчали мы очень быстро, потому что близко: вся природа тут почти не тронута, а почти вся местность занесена в Перечень труднодоступных и отдаленных местностей в Республике Карелия. Ехали все вместе на одном автобусе; с отверстиями в стеклах и корпусе, как будто пулевыми, обеспечивающими прекрасную вентиляцию. Как ни быстро мы доехали, какой бы прекрасной вентиляцией нас ни продувало, укачало меня еще быстрее, потому что дороги в Карелии ужасные, хуже их только дороги Вологодской и Кировской областей. О! дороги Кировской области! Только при двух губернаторах/наместниках/секретарях обкома их строили и ремонтировали, и народ до сих пор с благодарностью помнит их имена, точнее, фамилии, и говорит на каждом перекрестке: Бакатин и Белых. Белых даже один раз закатал в асфальт железнодорожный переезд, чтоб мягче было ехать прибывшему с визитом правителю, которых (прибывавших) за всю историю Кировской/Вятской области/губернии тоже было всего двое, и вот при Белых сложилась такая уникальная ситуация, когда одновременно был в столице «дорожный» управитель и его начальник, правитель страны. Обычно-то не было ни того, ни другого.

Прибыв, все мгновенно напились, успев лишь поставить донки, или закидушки. Эти донки суть чистые снасти, без удилищ, на них наживляют корм и оставляют лежать всю ночь на дне (оттого и название), а утром их поднимают и собирают с морских пастбищ тучный урожай рыб. Ночью дергать за леску или каким-нибудь иным образом тревожить снасти крайне не рекомендуется, чтобы не спугнуть гигантских рыб с медвежьими головами, которые единственно и ловятся на такую закидушку (с другой стороны, только закидушкой и можно поймать подобную рыбу). Совпадение счастливое, но сбыточное только в случае строжайшего воздержания от трогания снастей — условия в случае попойки примерно такого же выполнимого, как не думать о белой обезьяне. Поэтому никогда никому и не удавалось выловить гигантской рыбы с медвежьей головой. С другой стороны, возможно, это и к лучшему — если кто-нибудь выловит такую рыбу, кто знает, что может взбрести ей в голову; возможно, она небезопасна. В данном случае, говоря «все» (в предложении: все мгновенно напились и т. д.), я не имею в виду Ильму с Эдиком и вторым Эдиком, т. е. собой. Мы, трое трезвых, располагались следующим образом: Эдик сел в лодку и поплыл на озеро, я ходил вокруг и не знал, что делать, а Ильма занималась, вероятно, с детьми в Питкяранте: она не поехала, Евграф Николаевич меня обманул, чтобы заманить в свою избушку, угодья, рыболовецкую станцию, бог знает, для чего. В общем, когда мы приехали, отношение Евграфа Николаевича ко мне резко вдруг поменялось: из вежливого и даже слегка подобострастного оно превратилось в грубое и надменное. На любой мой вопрос он отвечал через губу, то и дело посылал меня, цитирую, на хер, конец цитаты; видя такое отношение начальника, и все остальные (в данном случае, говоря «все», я имею ровно тех же, кого имел в виду, говоря «все» в прошлый раз) тоже стали грубо и надменно говорить со мной через губу, а начальник полиции даже пригрозил, что заведет на меня дело по 282-й и 289-й статьям. Они напивались все больше, Эдик плавал в лодке и рыбачил, а я сидел и обтекал от их оскорблений, и не смел выпить ни капли. Время шло, а люди не менялись, во всяком случае, не менялись к лучшему, так же, как и в мировой истории — век чистоты, Сатья-юга, потом Трета-юга, Двапара-юга, и, наконец, Кали-юга, век раздора. Почто выпало мне пройти первую и вторую эпоху и переместиться разом в третью или четвертую? Что за Кали-югой? Смерть? Тем временем оскорбления стали такими жаркими, что я почел за лучшее ретироваться и посмотреть закидушки. Неприятно находиться с такими людьми, которые тебя все время оскорбляют. Я вышел на улицу и сразу услышал, как внутри застучали по полу сбрасываемые сапоги и нестройный гомон наполнил комнату. Актеры создают белый шум словами «О чем говорить, когда нечего говорить/», а что говорила местная элита, я хорошо себе представлял: ну, теперича нам здесь преотлично! ежели мы теперича даже совсем разденемся, так и тут никто ничего нам сказать не может! Я не знал, куда себя деть: единственную лодку занял Эдик, начинало слегка темнеть, впрочем, ночи были почти уже белыми, а по ночам было довольно холодно. Я ходил по берегу и смотрел на закидушки; по ним, конечно, никак нельзя было сказать, попалось на них что-нибудь или нет. Скорее всего, не попалось. Время шло, и гул в избушке становился все громче: казалось, все (без Эдиков и Ильмы), потеряв объект насмешек — меня — перешли к оскорблениям и угрозам друг другу. Окна были занавешены, я ничего не видел. Я пошел на пирс; там была моя закидушка, которую я решил проверить. Стемнело; то есть стемнело максимально возможно, учитывая, что ночи на севере относительно белые, однако сильная облачность сделала из этой части суток нечто похожее на ночь. Гудел дизель-генератор, смешиваясь с гулом людей, которым было преотлично. Я думал о том, почему ночи на севере называют белыми, ведь это же нелогично. Эдика было не видно (что, учитывая сгустившуюся темноту, было не удивительно) и не слышно, а в избушке и точно наступила Кали-юга, потому что послышались вдруг уже выстрелы и звон стекла, и в темноте пали на голую еще землю отблески — это в плотных шторах появились россыпи дыр от крупной охотничьей дроби. Я поспешно потащил закидушку — на ней что-то было! Я что-то поймал! Но что же? Увы — кажется, это был старый дырявый башмак военного образца, так называемая берца. Подробнее я тогда выяснить не успел, потому что включился вдруг яркий прожектор, дверь распахнулась, оттуда выскочили охуевшие от собственной безнаказанности мужики с ружьями, и с криками: где этот Блади?! — стали палить в воздух. Мне хотелось куда-нибудь исчезнуть с пирса, возможно, прыгнуть в воду, но это вызвало бы громкий всплеск, и меня бы обнаружили; поэтому я лег на доски, стараясь сделаться как можно площе и незаметнее, одновременно на всякий случай все же нащупывая воду ногами. Местный парикмахер сказал своим педерастическим голоском, что выебет меня; местный мент уточнил, что изнасилует бутылкой водки «Путинка»; управляющий ТЭЦ сказал, что скормит меня собакам; единственный конструктивный голос в этом хоре принадлежал директору ЦБК, который предложил, наконец, пойти на мои поиски и, найдя, повесить на ближайшей сосне. Так они и сделали (в смысле, отправились в лес; «они» — не считая Эдика и меня). Все разошлись, а местный чекист остался стоять у входа на пирс и сторожить избушку. Несколько раз он прошелся по пирсу, но я к тому времени почти совсем соскользнул в воду, и он меня не заметил, хотя смотрел своими пустыми глазами в темноту надо мной и сипел, тяжело дыша, как назгул. Меня спасло, что они включили прожектор: из-за него тьма вокруг казалась гуще, а усилившее гудение генератора позволяло мне дышать относительно шумно. Из леса раздавались беспорядочные выстрелы. Злосчастный пойманный башмак был у меня в руках.

Я бы уплыл, но, к сожалению, так и не научился как следует плавать, когда мы жили с Вовой в Ульме. Вова — тот плавал, как рыба, а я плавал довольно плохо. Поэтому положение казалось безвыходным. По пирсу ходит пустоглазый чекист, я привязан к этому же пирсу, и только темнота спасает меня; даже справься я с вооруженным чекистом и доберись до леса, там ждут меня сливки местного общества, по какой-то причине желающие убить.

Спасение пришло проницательный читатель уже, вероятно, догадался откуда. Рядом с собой я услышал плеск весел и шепот с сильным кавказским акцентом: Владимир, хватайся за лодку. Я схватился за подошедшую посудину, в которой сидел Эдик, попытался в нее забраться, она стала раскачиваться, и я, решив, что в этот раз безопасность, пожалуй, важнее комфорта, просто отдался воле гребца, пассивно держась за корму. Выловленный башмак я не бросил и положил внутрь анкерочика. Успешно и незаметно отплыв подальше, Эдик помог мне влезть внутрь и довез до берега. Там мы незаметно подошли к автобусу, который стоял в отдалении от избушки; Эдик открыл дверцу водителя, завел двигатель и с шипением открыл переднюю дверь. Чекист на пирсе услышал шум и бросился к автобусу, паля с обоих стволов. Автобус взревел, уже не соблюдая никакой конспирации; я еле успел запрыгнуть внутрь, и мы помчались по дороге, и сзади нас выбегали сливки общества и стреляли по автобусу. Пригнись, да, дурак, что ли, яростно сказал Эдик; пулями разбило несколько стекол, точнее, сделало еще несколько дырок в дополнение к уже имеющимся. Мы скакали по плохой карельской дороге, а стрелки остались позади. От холодной воды я замерз, и Эдик включил печку. Мы оторвались и ехали уже аккуратно, огибая ухабы.

Каким-то фраппированным или удивленным он не выглядел. По пути он объяснил мне, что ничего удивительного не произошло: эти ребята часто напиваются на рыбалке, и тогда происходит разное. Бывают и жертвы. Это они пошутили так, объяснил Эдик. Вот увидишь, в понедельник будут с тобой говорить как будто ничего не произошло, скорее всего, будешь еще вечно «Лас-Вегасе» бесплатно кушать. Что-то типа инициации, понял я, но на всякий случай спросил: нас не задержат тут гаишники? главный мент же может им позвонить. Не мент, а уважаемый начальник РОВД, довольно резко ответил мне Эдик, а дозвониться не дозвонятся, там связи нет совсем. Несмотря на его уверения, мне было страшно, и зуб на зуб не попадал уже не от холода, а, скорее, от ужаса. Видя все это, добрый человек Эдик сказал, довезя меня до Питкяранты: можешь пока у меня переночевать, переоденешься.

От этого у меня, конечно, подскочило сердце. Я буду ночевать в одном доме с Ильмой! Еще больше оно подскочило, когда Эдик, привезя меня, сдал вместе с пойманной рыбой молчаливой жене и, ничего мне не сказав, развернувшись, ушел. А куда это Эдик ушел, спросил я. Возвращать автобус, и на рыбалку, ответила Ильма. Остальные же там остались, как они возвращаться будут? Несмотря на уверения Эдика, мне хотелось как можно скорее выбраться с территории, контролируемой Евграфом Николаевичем. Мне, наверно, в гостиницу, сказал я, вещи собрать. Она, увидев, что я испуган, не стала меня разубеждать, только мудро сказала, что в гостинице меня, если что, будут разыскивать в первую очередь. Как отсюда можно уехать! Взмолился я. Ильма только рассмеялась, накрывая на стол, и я ей поверил. Перестал пытаться как можно скорее убежать, решил так: если это и есть моя последняя ночь, то пускай я ее проведу как мужчина, наедине с прекраснейшей женщиной в моей жизни.

Поделиться:
Популярные книги

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Вечный Данж V

Матисов Павел
5. Вечный Данж
Фантастика:
фэнтези
7.68
рейтинг книги
Вечный Данж V

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Счастье быть нужным

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Счастье быть нужным

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

Юллем Евгений
3. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

На границе империй. Том 6

INDIGO
6. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.31
рейтинг книги
На границе империй. Том 6

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Ардова Алиса
1. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.49
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Чехов. Книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чехов. Книга 3

Неудержимый. Книга IX

Боярский Андрей
9. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IX

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии