Кот, зверь и конец света
Шрифт:
— Маэдис, — почти не размыкая губ ответил сидящий. — Златорукий.
Илья недоуменно на него посмотрел, пытаясь найти какие-нибудь подходящие слова.
— Царь Мидас?
— Маэдис, — тихо, но упрямо повторил его собеседник.
— И в самом деле, — растерянно сказал Илья. — Ослиные уши.
— Они не ослиные, — не согласился Маэдис чуть живее. Золотой налет даже немного облетел с его губ и щек, но они все равно больше были похожи на металл, чем на живую плоть. — Ты эльфов, что ли, не видел?
— Не-а, —
Впрочем, доля чуждости в нем была, тут Илья точно мог сказать, и именно из-за этой доли анатомического, что ли, несоответствия Маэдиса и сложно было воспринимать как живое существо.
— Зачем ты здесь? Хочешь превратить что-то в золото?
— А ты в самом деле это можешь?
— Могу.
— Лучше скажи, где мы, и как отсюда выбраться.
— Не могу.
— А мне обещали, что тут я найду … дорогу дальше, что ли? — смешался Илья, пытаясь вспомнить, что конкретно ему обещали.
— Расскажи с начала, — попросил Маэдис. — Может быть, у меня есть твой ответ, но я не могу понять вопрос.
— Да если бы я сам понимал, — вздохнул Илья, обреченно оглядывая золотые просторы, которые были ничуть не многообещающей предыдущих зеленых садов. — Я каким-то образом очутился на острове Аваллон, не зная ни кто я, ни где нахожусь. Встретил там троих — старика, женщину и ребенка, они накормили меня и дали несколько глотков вина, и сказали, что я выйду с Аваллона через дыру в изгороди. И там дальше что-то найду. Не соврали, конечно: и вышел, и нашел. Только не очень понимаю, что дальше.
Золотая фигура на троне встрепенулась, Маэдис даже голову немного повернул, заставляя золотистую пудру осыпаться с щеки и части волос.
— А когда ты обернулся, то на их месте были только кости и мертвая трава, — сказал он, и на этот раз его губы в самом деле двигались.
— Так и было.
Маэдис отвернулся, глядя в пространство, а потом медленно, словно взвешивая каждое слово, сказал:
— Тогда, вероятно, это ты — мое решение, а не я — твое. Или… и то, и то.
— Ты их знаешь? Этих троих?
— Я встречал их, — уклончиво ответил тот сначала, но потом все же продолжил. — Они — Оракулы. Воспоминание о мудрости, застрявшее в туманах волшебного острова, всегда и никогда. Считается, что они знают обо всем и все, и могут дать совет о самом главном, что имеет сейчас смысл для тебя. Я встретил их однажды, давно, или недавно, когда-то… — черты его лица дрогнули, словно он пытался вспомнить, как управлять лицевыми мышцами. — Когда искал, как избавиться от дара, который ничего хорошего мне не принес.
— Золотое прикосновение.
— Золотое прикосновение, — подтвердил он. — Видимо, обо мне помнят там, на Первых землях. И про мои … ослиные уши.
— Если бы я знал, что такое Первые земли, — пожал плечами Илья. — Или откуда я знаю про ослиные уши.
— Вероятно, ты на самом деле не потерял память — просто часть воспоминаний от тебя скрыта чем-то, или кем-то. А вот то, что не имеет значения для этого кого-то, ты прекрасно помнишь.
— Можно сделать вывод, что этот кто-то понятия не имеет про царя Мидаса.
— Вероятно.
— И что тебе посоветовали эти Оракулы?
— Они сказали, что освобождение найдет меня под Третьими землями, в истоках реки Златоток.
— И?
— Я отправился туда. Но в пещере, откуда брал начало Златоток, я столкнулся только с довольно неприятной дамой, которая решила использовать мой дар по своему.
— Ты работаешь у нее философским камнем, — предположил Илья, оглядываясь вокруг. Что-то в словах Маэдиса про неприятную даму прозвучало до странного знакомо.
— По крайней мере, именно так описывал ситуацию один алхимик, которому довелось сюда добраться однажды. Правда, я до сих пор не знаю, сумел ли он отсюда выйти.
— Но откуда это, “отсюда”? Где мы?
— Это один миров той дамы, — часть золотого слоя осыпалась с плеч и рук Маэдиса от его неопределенного движения. — Она хранит их в гадальных костях.
— И ты считаешь, что я должен тебя как-то освободить? — нахмурился Илья.
— Ты нашел меня под Третьими землями, в истоках реки Златоток, после встречи с Оракулами. Я считаю это логичным предположением.
— И что тебя держит? Кроме отсутствия порталов и других дверей в иные миры, — с подозрением в голосе уточнил парень.
Маэдис наклонил голову и дунул, заставляя золотую взвесь подняться в воздух со своих рук. Руки приобрели почти живой вид, насколько можно выглядеть живым с настолько бледной кожей и оставшимися прожилками золота, но браслеты на запястьях оказались вовсе не украшением, а кандалами. Золотыми, как и трон, как любая вещь, к которой прикасался “царь Мидас”, но, тем не менее, кандалами, которые удерживали его на месте.
— Предполагается, что я знаю, как с этим справиться?
— Хотелось бы верить, — тихо сказал Маэдис и поднял пристальный взгляд на Илью.
— Я ничего не помню.
— Ты не помнишь ничего, что касается тебя самого и твоих возможностей. Но, может быть, ты знаешь еще что-то… обо мне?
— Это бесполезно, — буркнул парень. — Вообще-то считается, что вода из реки Златоток сняла с тебя проклятие, и ты жил долго и счастливо, только обзавелся ослиными ушами, и об этом узнал весь свет.