Котильон

Хейер Джорджетт

Она выдернула руку из пухлой, теплой руки Биддендена и вскочила, воскликнув:

– Надеюсь, меня никто не посмеет назвать неблагодарной, но когда вы упоминаете о щедрости, я чувствую, что сердце у меня сейчас разорвется!

– Китти, Китти, не будьте так несдержанны! – остановил ее Хью.

– Нет, нет, вы не понимаете! – кричала она. – Все говорят о его состоянии и знают, что оно велико. Но я не имела ни малейшего повода даже заподозрить это! Если он и поддался благородному порыву, когда удочерил меня, то, по крайней мере, вознаградил себя за прошедшие годы! Нет, Хью, я не замолчу! Спросите бедную Фиш, какое жалованье она получает за мое обучение! На какие уловки ей приходилось очень часто пускаться, чтобы

я не ходила в лохмотьях! Ну, может быть, не буквально в лохмотьях, но только взгляните на платье, которое я ношу!

Все три джентльмена повиновались ей, но, возможно, только лорд Бидденден признал справедливость ее сетований…

– Вы выглядите прекрасно, Китти, – прервал ее Хью, – уверяю вас. Приличие и опрятность…

– Я не хочу приличия и опрятности! – Китти рассердилась. Ее щеки горели, глаза сверкали. – Я хочу иметь элегантные платья, волосы, подстриженные по последней моде, я хочу посещать балы и рауты, театр, оперу, а не выглядеть маленькой гадкой неряхой!

Опять-таки лишь Бидденден оказался способен ее понять.

– Вполне естественно. И ничего удивительного. Вас всегда держали взаперти. Вы, вероятно, ни разу не были даже в концерте!

– Совершенно верно, – согласился Хью. – Я часто напоминал дяде, что потворство полезным, до некоторой степени, развлечениям для вас, Китти, должно лишь приветствоваться… Но, увы, боюсь, что привычки и предрассудки слишком укоренились в нем! Я не могу польстить себя мыслью, что мои слова имели хоть какой-то вес…

– Справедливо, – согласился с ним Бидденден, – и так будет всегда, пока вы останетесь под этой крышей, Китти. Конечно, форма, в которой сделано предложение дяди, весьма неприятна, но нельзя не признать и преимуществ, открывающихся для вас в приемлемом браке. Вы обретете прекрасное положение в обществе, станете хозяйкой очаровательного имения, ваше слово – закон. Привыкнув к экономии, вам будет легче начинать. А со временем вы позволите себе приобретать самые экстравагантные вещи.

Вытянувшееся лицо пастора свидетельствовало о том, что подобная перспектива мало прельщала его… Он заметил:

– Я только отдам Китти справедливость, полагая, что образ ее мыслей слишком благороден, чтобы предположить в ней тягу к экстравагантности. Но в полной мере сочувствую ее стремлению избегнуть домашних ограничений, навязанных ей образом жизни инвалида.

– О! – с тоской воскликнула Китти. – Как я жажду стать экстравагантной!

– Позвольте, я знаю вас лучше, чем вы себя, дорогая Китти, – твердо возразил Хью. – Более чем естественно ваше желание поближе познакомиться с миром. Вам интересно посетить столицу – вы туда поедете. Вы мечтаете приобщиться ко всем удовольствиям, которыми наслаждаются те, кто, как говорится, «задает тон»? Только справедливо, если это осуществится. Не сочтите за проповедь, но многие из этих развлечений покажутся вам вскоре пустыми и глупыми. Однако если бы вы отдали мне свою руку, то вовсе не нашли бы во мне противника больших радостей, чем те, которые можно найти в скромном сельском приходе! Я не враг невинному отдыху во время танцев. Я сам получал немалое удовольствие от посещения театра и, хотя всегда питал отвращение к азартным играм, не настолько нетерпим, чтобы не сыграть в такую приличную игру, как вист, или кадриль, или даже составить партию в «мушку».

– Хью, – прервала его Китти, – Джордж заставил вас сделать мне предложение!

– Клянусь честью, что это не так!

– Ты… вы не хотите, чтобы я стала вашей женой! Ты… не любишь меня! – воскликнула она, задыхаясь от душивших ее слез.

Он настойчиво продолжал:

– Я ценю вас самым искренним образом. С тех пор как был рукоположен в сан и стал бывать у двоюродного деда, у меня появилась прекрасная возможность наблюдать за вами, и к моей симпатии добавилось еще и уважение. Я убежден, что в

вашем характере нет ничего, что могло бы помешать вам стать подходящей женой для духовного лица.

Она поглядела на Хью в полном изумлении.

– Это я-то?! – Глаза ее сверкнули гневом. – Ты же вечно меня ругал за ветреность и хмурился каждый раз, когда мои выражения были тебе не по вкусу! А не ты ли твердил, что мне не следует роптать на мой жребий? Так как же теперь ты смеешь это говорить?!

Он с улыбкой завладел ее рукой.

– Грех юности вашей, Китти. Признаю, что пытался направить вас на путь истинный, но никогда не бранил.

– Если тебя принудил не Джордж, значит, дядя Метью, – заявила она, выдергивая руку.

– В какой-то мере, – ответил он. – Вам трудно понять мотивы.

– Нет, уверяю тебя!

– Да, – продолжил он непреклонно. – Вы обязаны знать, Китти, и понять, как бы ни было больно, что Джордж сказал чистую правду. Вы полностью зависите от дяди, умри он, оставив вас не замужем, не помолвленной ни с одним из нас, ваше положение станет действительно нестерпимым. Я не решаюсь ранить вас, но в мире, каков он есть, достойный брак вряд ли возможен для бесприданницы и сироты. Как вы обеспечите себя, если останетесь одна на свете? Джордж упомянул о месте, которое занимает мисс Фишгард, но говорил он, явно не подумав. Мисс Фишгард – превосходная женщина, однако ей не хватает многих достоинств и знаний, которыми должна сейчас обладать гувернантка, ищущая работы в порядочном обществе. Ее знания не глубоки, игра на фортепиано ниже среднего, она далека от совершенства в искусстве акварели, слабо владеет французским и никак – итальянским.

Китти отвернулась, и краска стыда залила ее щеки.

– Ты утверждаешь, что воспитания не хватает и мне?

– Поскольку дядя пренебрегал тем, чтобы приглашать опытных наставников, пробелы в вашем образовании неизбежны, – ответил Хью мягко. – Помните, Китти, как часто я советовал вам продолжить обучение, хотя вы уже вышли из классной комнаты.

– Да, – признала Китти без особого энтузиазма.

– Мне доставило бы большую радость руководить вашими занятиями, читать с вами, – продолжал он развивать свою мысль. – Меня считают человеком образованным, и я уверен, что воспитывать вкус и расширять знания такой способной ученицы, как вы, дорогая кузина, станет приятной обязанностью.

Лорд Бидденден, который слушал размеренные речи своего брата со все возрастающим нетерпением, не мог сдержать неодобрения.

– В самом деле, Хью! – взорвался наконец он. – Хорошенькое предложение ты делаешь бедной девочке, должен заметить! Достаточно, чтобы отвратить ее от брака с тобой с самого начала!

– Китти понимает меня, – ответил Хью довольно высокомерно.

– О да, – согласилась Китти, – Джордж совершенно прав. Больше всего я боюсь превратиться в школьницу и прекрасно чувствую, что я не та девушка, на которой тебе следовало бы жениться… Я пришла к выводу, что есть, смею сказать, способ зарабатывать на хлеб. Мне нужно искать место экономки. Вот область, в которой мне не нужны наставники. Я управляла домом с шестнадцати лет и даже фактически освободила бедную Фиш от обязанностей, к которым она совсем не приспособлена! Уверена, что любой будет счастлив нанять меня еще и потому, что ее предмет, о котором я знаю все досконально, – это строжайшая экономия!

– Какой вздор, Китти! – Биддендена раздражала ее настойчивость.

Пастор призвал брата к молчанию жестом красивой руки.

– Только ваша молодость, Китти, побуждает вас признать приемлемым такой поступок. Смею думать, вы сами едва ли сочтете его достойным, поразмыслив.

– Нет, не сочту, – заявила она честно. – Но я не считаю достойным выходом и брак с тобой, Хью.

– Сожалею, – сказал Хью серьезно и мягко. – Со своей стороны, я почел бы за счастье назвать вас своей женой.