Коварство мыльных пузырей
Шрифт:
— Ты давно с Мотей тусишь? — обернулась ко мне Юля.
Гы, очень смешной вопрос. Я его второй раз вижу.
— Ну так… — ответила я уклончиво. — Смотря что называть «давно».
— Понятно, — чему-то своему покачала головой Оля, и они с Юлей потеряли ко мне всякий интерес.
Минут через десять девушки вдруг двинулись прямо по коридору. Я опять осталась стоять на месте, не зная, как поступить, — то ли следовать за ними, то ли стоять под дверью. Решила, что лучше идти за ними. Пришлось догонять…
— Пошли в подтрибунное, там лучше видно, — поманила меня Оля куда-то.
— Нет, Оливка, выгонят нас оттуда. Нельзя же. Идем наверх, может быть, не заметят, — потянула ее за руку подруга.
— Погоди, — высвободилась она. — Ярослава, а ты чего пришла-то?
— В смысле? — насторожилась я.
— Ну, ты пришла на тренировку посмотреть или слюни попускать?
— Чего-о-о? — прищурилась я с еще большим подозрением.
— Не понимаешь? Я спрашиваю — ты хочешь тренировку посмотреть или ты фанатка?
— А в чем разница?
Юля закатила глаза и принялась мне объяснять как какому-нибудь дауну:
— Подтрибунное помещение — это что-то типа VIP-зоны. Там только игрокам, тренерам и кому-то своим разрешено находиться. Там хорошо видно, как ребята катаются.
— Не, я это… — непроизвольно замахала я рукой. — Хотела посмотреть на тренировку и вообще…
Оля ухмыльнулась:
— Если вообще, то идем наверх. Там безопаснее.
— А почему? — тупила я.
— Ну потому, что нельзя присутствовать на закрытых тренировках, — кажется, начала злиться Юля.
И мы уселись на самый дальний ряд. На лед вышли игроки. С высоты нашего птичьего сидения они очень напоминали ягодки рябины на городском снегу. Чего-то даже не хочется спрашивать, кто из них Матвей.
На трибунах было прохладно. Юля с Олей что-то обсуждали свое, женское, я в дискуссии участия не принимала, наблюдала, как народ гоняет по льду туда-сюда маленькую шайбочку. Если бы девочки хотя бы объяснили, что и как, возможно, мне не было бы так тоскливо. А так я могла думать только о замерзших ногах, холодном носе и задубевших руках. Интересно, когда же это все закончится? Главное, не начать зевать. У Ахмеда на конференциях, может, и не так интересно, зато гарантированно теплее. А потом я выпью самую большую чашку кофе, какую только продают в том кафе, куда мы пойдем с Матвеем. Просто ужасно холодно. Я подняла воротник свитера. Уши замерзли…
Мы ждали ребят в фойе, сидя на лавочке. Оля и Юля спорили, выиграют ли «наши» ближайшую игру. Произносили какие-то умные слова и ни о чем не говорящие мне фамилии. А я мечтала о горячем напитке. Сбитень, чай, какао — меня бы что угодно устроило. Эх, так хочется самой выйти на лед и прокатиться пару кругов, чтобы согреться. Кстати, надо будет вытащить девчонок на каток, а то совсем зачахнут без физкультуры.
— А вы вообще с кем? — решила спросить я у девушек.
А то вдруг они обе с Матвеем, а меня ему чисто для компании не хватало.
— Да мы вообще с мальчишками, — призналась Юля.
— Мы хоккей любим, — заулыбалась Оля.
Я вздохнула. Фанатки.
— А я футбол, — призналась честно.
— О, футбол это тоже здорово, — поддержала меня Оливка.
— А почему Оливка? — не удержалась я. — Почему Матвей вас так назвал?
— Оливка от Оли, созвучно, — одарила она меня мягким взглядом. — А Лапа, ну…
— Ну, это что-то типа «миленькая». Ой, какая лапа! А ты, судя по всему, тот самый Ясень, про которого говорил вчера Матвей.
— Почему Ясень? — чуть не подавилась я жвачкой.
— Ну, Ярослава. Сокращенно Яся. Значит, Ясень.
Ольга рассмеялась, а я надулась.
— Логика тут у некоторых на грани фантастики.
— Мотька любит всем клички давать, — расшифровала смех подруги Юля. — Но они у него чаще всего безобидные.
— Ага, и смешные.
— Да, «дуб» было бы уже не так смешно, — фыркнула я.
Мальчишки вышли возбужденные и раскрасневшиеся после душа. В руках опять сумки и клюшки. Я наконец-то выловила взгляд предмета своего обожания. Матвей подошел ко мне, взял под локоток и отвел в сторону.
— Ярослава, мы тут это… В кафе хотели после тренировки, но, сама видишь, вещей много. Ты, может, это… домой?
— Почему домой? — Я сегодня проявляла удивительные чудеса сообразительности.
— Потому что в кафе мы не пойдем. Я сейчас домой поеду, отец звонил. И, ты извини, но я не смогу тебя проводить.
— А меня и не надо провожать. Что я, маленькая, что ли? Сама не дойду?
— Не обижайся, я правду говорю. Мне домой надо. Я б с радостью, но… Давай в субботу погуляем, после матча. Я вещи отцу отдам, и мы с тобой куда-нибудь затусим.
— Хорошо, — улыбнулась я, хотя в груди все неприятно крутило.
— Только у меня просьба будет, — замялся он, старательно отводя глаза в сторону.
— Какая?
— Оденься поприличнее. Я понимаю, что не предупредил тебя заранее, но… Чего-нибудь такое…
— Какое? — приподняла я бровь.
— Ммм… Эээ… — зажестикулировал он. — А то все решат, что я встречаюсь с парнем.
Я рассмеялась:
— Ну, какой же я парень?
— Издалека — вылитый, — припечатал он.
— Хорошо, договорились, — недовольно произнесла я, поджав губы.
Да у меня в шкафу нет ни одной юбки! Даже парадно-выходной! И в чем же мне тогда идти?
— Ладно, я пойду. Мне еще уроки делать. Спасибо за компанию.
— Давай, — махнул он мне рукой.
Я развернулась и быстрым шагом пошла к выходу. Надо позвонить маме и попросить денег на одежду и новую обувь. Интересно, она сильно меня убьет?
Глава 3
Дойти-то ты дойдешь. Но вопрос — вернешься ли ты?
— Я докажу ему, что могу быть женствной! — бубнила я вчера всю дорогу, путаясь в кетах с одеждой.