Ковчег. Исчезновения — 1.
Шрифт:
— Как думаешь, надолго этот "дранг нах остен"? — спросил один из них.
— На сколько надо, — отозвался другой. — Хоть на неделю. Система дала добро.
— Жаль, Валера винторезку с оптикой не захватил. С ней одному в лесочке залечь — и вся позиция, считай, наша.
— Да, это было бы тактически самое верное решение, — согласился просвещенный Колян. — Я ему, кстати говоря, советовал.
— Ну а он что?
— Сказал — сперли винторезку.
— Ни … себе! Это у Картошкина! У нас, в Архаровке?
—
Еремеева обожгло. Тогда — казалось, уже в незапамятные времена — стреляли по его компьютеру как раз из винтовки с оптическим прицелом, затем брошенной, если верить Небрату, на крыше. Снова странное совпадение? А что если старик Шмаков прав?.. Неужели же, неужели?!..
В этот миг машина стала сбавлять скорость.
— Кажись, у них тут блок-пост, — выглянув из кузова, сказал Колян.
Картошкин, высунувшись из кабины, приказал:
— Приготовились! Часовых снять быстро, без шума. Чтоб полный был киндер-сюрпризен!
— Не боись, ювелирно снимем, — отозвался один из архаровцев.
Однако тут из другой дверцы высунулся старик Шмаков и сердито прикрикнул на них:
— Еще чего! Вам лишь бы удаль молодецкая? Раззудись, понимаешь, плечо! Сила есть — ума не надо! "Сниматели", вишь, нашлись!.. Без вас управлюсь!
— Это ты-то, дедуля, управишься? — насмешливо спросил Картошкин.
— Уж как-нибудь! — отозвался старик.
— А что, хлопцы, — опять усмехнулся Картошкин, — дедуля у нас, гляжу, орел, чего бы не проверить на деле? — И добавил уже серьезно: — Только не зевайте, подстрахуете ежель что.
Через минуту машина остановилась, и снизу донесся голос часового:
— Пароль?
— "Малелеил", — бросил Шмаков из кабины. — То есть, тьфу ты! До полуночи было "Малелеил", а теперь, стало быть, "Иаред".
— Это до часу ночи было "Иаред", — сурово сказал часовой, — должен бы знать. А теперь уже сколько? Четверть второго.
— Ох ты Господи!.. — забормотал старик. — Как же там бишь по писанию-то у нас? "Иаред жил сто шестьдесят два года и родил…" Ох, склероз, склероз! Кого ж это он в такие почтенные годы родил?.. Жил себе жил без хлопот сто шестьдесят два года и вдруг, понимаешь, родил!.. Ну да, Еноха он, кажется, родил! Точно, Еноха! "Енох", стало быть, пароль, верно, ребятки?
— Проезжай! — был ответ.
— Силен дедуля! — шепотом одобрил неравнодушный и к чужой образованности Колян.
Грузовик тронулся.
Вскоре, однако, снова пришлось остановиться. Еремеев выглянул из кузова. Впереди в свете единственного фонаря виднелось довольно неказистое одноэтажное бетонное сооружение бункерного типа, без окон. Единственной отдушиной в мир служила массивная железная дверь — такую, пожалуй, не возьмет никакая взрывчатка. Охраны поблизости не наблюдалось. Самым нелепым было то, что возле этого неказистого строения, больше похожего на мусоросборник, в два ряда стояли роскошные иномарки — лимузины и шестисотые "мерседесы".
Картошкин и старик вышли из кабины, остальные, в том числе и Еремеев, повыпрыгивали из кузова и стали разминать ноги. Валера осмотрел стоявшие возле бункера машины.
— Крутые тачки, — сказал он. — Фьють! — присвистнул. — С правительственными номерами!.. Только что они возле этой хибары делают?
Еремеев пояснил:
— Это не хибара, там подземные сооружения, этажей, думаю, десять, не меньше, снаружи только вход.
Валера задумался.
— И чё теперь делать? — минуты полторы поразмышляв, спросил он. — В дверь стучать: "Козлятушки, ребятушки, это я, ваша мама, пришла"?.. Но как-то же туда проникают!
— Вон кодовый замок на двери, — подсказал Колян.
— Сам вижу, не дурак, — угрюмо отозвался Картошкин. — А ты шифр знаешь? То-то же!.. Да, братва, "язык" нам нужен, причем срочно.
— Может, того лопуха часового приволочь? — предложил один из архаровцев.
Картошкин покачал головой:
— Ничего он тебе путного не скажет. Объект, надо понимать, особой секретности, КПП держат на расстоянии — даже своим часовым, стало быть, не доверяют. Не-е, шифра этот лопух никак знать не может, зуб даю! Коренной! Оттуда нужен "язык", — он кивнул в сторону бункера. — Изнутря. Поэтому ждать будем — вдруг высунется кто, другого выхода покамест я не вижу.
— Так и до утра можно прождать, — недовольно сказал Колян, — а ночь-то холодная…
— Другие предложения есть? — строго спросил Картошкин. И сам же ответил: — Других предложений нет… Витюня, коньячок захватил?
— Да, маленько. — Тот, что был Витюней, протянул жестяную флягу.
— Дай всем хлебнуть по граммулечке, чтоб не прозябли. Только тихо у меня!.. — И вдруг насторожился. — Тсс! Что это там, в кустах?..
Еремеев тоже услышал в той стороне какое-то слабое шевеление. Двое архаровцев немедля по-кошачьи метнулись на этот шорох. Послышался звук короткой борьбы, чье-то мычание, затем последовал удар, слабый вскрик, после чего из кустов донеслось:
— Есть "язык"!
Все быстро очутились возле кустов.
"Язык" лежал, не шевелясь, лицом вниз. Свет фонаря сюда почти не добирался. Еремеев только и мог разглядеть, что на "языке" некогда белый, но очень грязный плащ, надетый поверх трусов и майки, и затрапезные войлочные тапочки на босу ногу.
Картошкин спросил:
— Э, вы его не слишком-то, братаны? Что-то больно скучный. Очухается?
— Очухается, куда денется, — пообещал Колян. — Самую малость приложили. Ласково. Сейчас в него коньячку вольем — совсем живой будет.