Ковчег. Исчезновения — 1.
Шрифт:
В душе у Еремеева зашевелились сомнения: и вправду слишком уж кстати подвернулся этот Картошкин со своими архаровцами.
— Но ведь нагрянули же они сюда, — оправдывающимся голосом проговорил он. — Всего на несколько минут опоздали.
— Как раз на те самые несколько минут, — желчно вставил старик, — которых с лихвой хватило, чтобы Небрат со своей гоп-компанией преспокойно умыкнул Ниночку. Засаду, как вы, надеюсь, помните, они устраивать не стали, да еще вдобавок одного из ковчеговских опричников с собой увезли. И после этого вы мне еще будете говорить про какие—то совпадения, про какие-то там доказательства!
— Так что же, — спросил Еремеев, — по-вашему, и они тоже работают на "Ковчег"?
— Уж не знаю, — сказал старик, — на "Ковчег" или на Вольного Охотника, но в подобные совпадения мне верится с трудом. Во всяком случае мне кажется, вызвав этого Картошкина, вы сейчас поступили весьма и весьма опрометчиво. Что ж, сами кашу заварили — сами теперь и расхлебывайте… А, да вон они уже, кажется, и подоспели…
Действительно, уже слышался рев грузовика. Еремеев бросился вниз встречать архаровцев, пока те не пошли на штурм виллы.
Грузовик въехал во двор через уже проделанный им в прошлый раз пролом в заборе.
— Ну что, — спросил Валера Картошкин, теперь одетый в камуфляжную форму, с автоматом в руках выходя из машины и взводя затвор, — вовремя мы? Щас всех тепленькими возьмем!
Из кузова выпрыгнули трое архаровцев, тоже в камуфляже, с охотничьими ружьями наперевес.
— Никого нет, — поспешил сказать Еремеев, пока бравые афганцы с ходу не открыли пальбу из всех наличных стволов. — Заходите спокойно.
Через минуту архаровцы заполнили гостиную. От них пахло ружейной смазкой, ваксой, чем-то еще вроде псины, но сквозь это — еще и такой какой-то надежностью, что все сомнения, которыми заразил Еремеева старик, теперь казались ему совершенно вздорными.
— Чё ж ты тогда, братан, в небо шмалял, ежели — никого? — с некоторой досадой спросил Картошкин. — Ребятки в полном сборе, мне Нюрка по всей форме увольнительную на сутки дала; зря, что ли, выходит, шею мыли?
— И "языка" не допросили еще, — вставил тот, которого звали Колян. — Только начали… Мычит, зараза, по скамейке елозит, а сказать что путное — ни гу-гу.
— Ничего, — заверил его Картошкин, — все они так: вначале мычат, а потом телиться начинают. У нас испробованные методы: коли очень попросим — и немой заговорит. Тля буду, если он мне к утру не выложит, где твой малец.
— Это уже не нужно, — сказал Еремеев, — я теперь знаю, где он.
Старик Шмаков спустился в залу и смотрел на Еремеева укоризненно.
— А, дедуля! — обрадовался Картошкин. — Уже, гляжу, здоровенький… Так где, говоришь, малец?
Еремеев объяснил.
Картошкин почесал в голове:
— Кукуевское шоссе… Это где ж такое?.. Ага, кажись, на востоке!.. Ну так что? — обратился он к своим архаровцам.
— Дранг нах остен, — выковырял откуда-то фразу Колян.
— Дранг нах остен! — немедля согласился Валера. — На нашей "старушке" час езды. Ну что, хлопцы, опять по коням?
— Их там, боюсь, много, — предупредил Еремеев.
— А ты не бойсь, братан, — отозвался Картошкин, — это пускай они нас боятся. Слыхал: бьют не числом, а чем? Правильно, умением! Еще Кутузов, кажись, говорил.
— Суворов, — поправил его более образованный Колян.
— Да, правильно — одноглазый, — согласился Картошкин. — В общем, без разницы. Так что айда, хлопцы, в машину. Слыхали: дранг нах остен!.. Со мной сядешь, — обратился он к Еремееву. — И на, держи на провсякий случай. — Он протянул ему пистолет Макарова. — Пользоваться-то умеешь?
— Умею, — сказал Еремеев. Когда-то, в институте, во время офицерских сборов, действительно довелось раза два во что-то пальнуть. Во всяком случае теперь, заполучив пистолет, он почувствовал себя гораздо увереннее, чем только что.
— А дедуля пускай тут посидит, — продолжал Картошкин, — настрадался уже, хватит с него.
Внезапно Шмаков заупрямился:
— Нет, я с вами, непременно! — со всей решительностью заявил он.
— А ежели что?.. — усомнился Картошкин. — Брось, дедуля, не гоношись.
Старик неожиданно ногой притопнул:
— Не собираюсь с вами спорить, молодой человек! Сказал "с вами" — значит, с вами, извольте слушать, что говорят старшие! — В руках он уже держал какую-то дорожную котомку.
Настолько всамделишно по-генеральски у него это получилось, что даже Картошкин перечить ему не осмелился.
— Ладно, дедуля, — кивнул он. — Потом, если что, не пеняй только. — И сказал Еремееву: — Придется тогда тебе в кузов, а то дедулю там совсем растрясет. Ну, хлопцы, с Богом! По местам! Дранг нах остен! Операция… как ее?
— План "Барбаросса", — подсказал всезнайка-Колян.
— Во-во! Киндер-сюрпризен!..
Через пару минут картошкинский грузовик лихо рванул с места. Еремеев и три суровых архаровца сидели в кузове на старых покрышках. Сильно трясло. Иногда в лицо плескали свет фары встречных машин, принося короткое, как сами эти всплески, успокоение: значит, все-таки существовал, существовал мир обычных вещей, из которого он, Еремеев, чувствовал себя уже несколько дней как исчезнувшим.
Только вот знать бы, что этот мир вскорости ожидает. Неужели, неужели же?!..
Вскоре Еремеев свыкся с тряской, и его начал забирать сон. В этом обрывочном сне, — из дремы все-таки выдергивало на каждой колдобине, — ему попеременно виделись то Ира, то Нина, и всякий раз, вытряхиваясь из сна, он не понимал, чье лицо видел только что. И странную зыбь в душе ощущал он от этого своего непонимания.
Наконец он решил больше не поддаваться сну и стал прислушиваться к разговору сидевших рядом, в кузове, архаровцев.