Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
луки и насадили на тетивы бамбуковые стрелы, Званок тихо звякнул ножнами
китайского меча, отделанными серебряными пластинами, который он снял с пояса
сотника, убитого супружницей. Якуна крутнулся волчком и переглянулся с
Вяткой, тот указал кивком головы, чтобы он разведал то место. Сбега не было
так долго, что десятский уже принял решение идти вместе с Курдюмом на
выручку, когда из дымной пелены показался сначала он, а за ним размытые
фигуры каких-то людей в отрепьях. Вятка догадался, что это был полон из
посадских жителей, но не ожидал, что их окажется так много. А они шли и шли, окружая охотников молчаливой толпой, окровавленные, едва волочившие ноги, прижимавшие к груди кисти рук, разбитых каблуками мунгальских сапог.
– Посадских держали в овраге за Другуской, они чувствовали, что рядом с
ними что-то происходит, но боялись подать голос. Они думали, что это мунгалы
и тугары будили кипчаков, понуждая тех идти под стены нашей крепости даже
ночью. – объяснял Якуна. – Думали, что ордынцы придут за ними, поэтому
задушили охранников и настроились прорываться к нам сами.
Вятка вложил нож в ножны и развернулся к Звяге: – Веди всех к засаде, там скажешь, чтобы дружинники проводили посадских
до воротной башни, а сам бегом обратно, у нас каждый нож на счету.
– И до восхода солнца осталось недолго, – подсказал Якуна. Из толпы вышли несколько молодых мужиков, глаза у них горели от
внутренней ярости:
– Позволь, ратник, остаться с вами, у нас к ордынцам имеется дело, –
обратился один из них к Вятке, учуяв в нем главного. – Оружьем мы
обзаведемся, вон его сколько на трупах поганых.
– Дозволяю, но только здоровым, раненные и старики с бабами не теряйте
ночку даром, – негромко разрешил Вятка. – Но чтобы слушаться приказов
беспрекословно, и не шуметь, иначе все тут поляжем.
– Вота, оно так и есть, – выдвинулся вперед один из полонян. – Ты нам
дай, ратник, двух дружинников, мы хотим растребушить стенобитную машину.
– Так мунгалы их еще не подтаскивали, – опешил Вятка. – Где вы ее
заметили?
– А вота, с энтой стороны, надысь как раз и приволокли, – махнул шуйцей
посадский. – Она на столбах, а столбы на колесах, посередке висит на цепях
таранное бревно с железной оковкой на конце.
К первому мужику подмялся еще один вызволенный из плена, в рваной
поддевке, с дерюгами на босу ногу, за ним подтянулись человек пять других: – Ежели машину притрусить паклей, али тряпками, а потом прижечь от
факела, она враз оденется пламенем, – уверенно сказал один из них. – У нее
там, где трется, смазано жиром.
– Так и есть, – подтвердил сосед. – Ордынцы топили его из тех ясыров, кто по дороге издох, или кого убили сами. Растелешивали и бросали в
громадный котел.
– Сбирайтесь, – коротко бросил Вятка, понимая, что стенобитная машина
главнее всех мунгал, которых они успели отправить на тот свет. Если она
разобьет ворота на проездной башне, то крепостью может завладеть тумен
ордынцев во главе с темником. Когда набралось человек пятнадцать, Вятка
продолжил голосом, не терпящим возражений. – С вами пойдет Курдюм, он
приучен к ратному делу и знает наши сигналы. Но машину запаливать вы
погодите до тех пор, пока мы не отхлынем назад.
– Вота как! – опешил было первый полонянин. – Нам сполох ни к чему, пока не доведем до конца охоту, – ровным
говорком пояснил Вятка. Он посмотрел на Курдюма. – Как подам сигнал лисой, так палите таран, а пока снимайте охрану вкруг него. Он же без присмотра не
брошен.
– А ни то, за ним пригляд особый, – согласился недавний ясыр. Посадские во главе с Курдюмом исчезли в тумане, остальной полон
разделился на две части, малая отошла к охотникам и сразу принялась
обшаривать убитых кипчаков в поисках ножей и сабель с луками и стрелами, большая потянулась за Звягой, уводившем ее к засаде. Вятка разбил новых
охотников на десятки, выделил из них разведчиков и махнул рукой вглубь
равнины, не забыв, как в первый раз, назначить коновода, собиравшего
ордынских лошадей. И все опять погрузилось в странную сонную тишину, нарушаемую громкими стонами с храпом или воем настоящих волков с тявканьем
лисиц, сбегавшихся на свежую кровь.
Охотники продолжили углубляться в расположение ордынского войска, оставляя после себя равнину, уложенную трупами нехристей. Они успели пройти
несколько стойбищ с юртами сотников в центре, удалившись от рва на полторы
сотни сажен, а азарт в сердцах не ослабевал, заставляя вновь и вновь
взмахивать ножами, всаживая острия в спины, в горла и в груди врага, потерявшего чутье от одержанных побед над русичами. Но скоро адское
напраяжение начало давать о себе знать, то один, то другой охотник попадал
ножом в кость или доспех, заставляя врага вскрикнуть или вскочить на ноги, пока второй удар не ставил окончательную точку. Ночь тоже была не
бесконечной, туман начал редеть, сквозь него можно было рассмотреть силуэт
ратника, бредущего параллельно или впереди, и даже поймать последний взгляд