Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
иконостас, составленный из икон греческого письма с зажженными перед ним
серебряными лампадами из разноцветного венецианского стекла, подвешенными на
серебряных цепях. В просторной комнате с невысокими потолками не смолкал
негромкий говор, в котором звучала только одна тема, волновавшая теперь
всех, закончится ли осада города с начавшимся весенним половодьем и как
подвезти припасы из Серенска, маленького городка, спутника Козельска, представлявшего для уездной столицы склад, забитый продовольствием и
оружием, заготовленными козлянами на все случаи жизни. Но ответа на эти
вопросы и на другие, не менее важные, пока ни у кого не находилось.
Дверь, ведущая в покои княгини с ее сыном, открылась, порог переступили
малолетний князь Василий Титыч и его мать Мария Дмитриевна. За ними
торопилась нянька с длинной косой с вплетенной лентой, на конце которой
посверкивал камнями треугольный косник – украшение. Князь был одет в синий
кафтан со стоячим воротником с золотыми по нему позументами, а так-же по
груди и по обшлагам рукавов, на нем были красные сапожки, а на голове
соболья шапка с драгоценным камнем посередине. Его мать накинула поверх
шабура из шерстяной ткани китайскую шелковую накидку с золотыми застежками, на голове у нее был повязан под горло черный платок в знак вечной скорби по
пропавшему мужу, высокий лоб делила надвое золотая коруна, усыпанная
драгоценными камнями, самым крупным из которых был темно-красный рубин, вставленный посередине. Собравшиеся в гриднице поднялись с лавок, склонились
перед княжьей семьей в глубоком поклоне, было видно, что достойные люди
города относились к ней с почтением и с нескрываемым уважением. Княгиня с
сыном ответили подданным не менее почтительно, они прошли к стольцу, мать
села в него, а сын встал по правую от нее руку, положив ладонь на рукоятку
небольшого меча. Нянька затаилась за стражниками, не желая покидать
гридницу, молодая девка перекинула тяжелую косу на полные груди и принялась
переставлять на ней косник вверх и вниз, не спуская глаз с подопечного. Но
ее никто не думал гнать. Княгиня сделала знак рукой, чтобы собравшиеся
расселись на лавках, и уперлась взглядом не в столбового боярина Матвея
Мечника, сидевшего к ней ближе всех и бывшего в мирное время городским
головой, а в воеводу Радыню, пестуна малолетнего ее сына: – Свет ясный Федор Савельевич, что нам ждать от тугаров Батыги, обложивших Козельск несметными ордами, и какие действия ты надумал
предпринять, чтобы освободить нас от них? – спросила она мелодичным голосом, в котором не чувствовалось властных нот, а одна только забота о горожанах. –
Много ли они будут стоять под нашими стенами?
Воевода поднялся с места, загремев оружием, он огладил усы и бороду и
нарезал свой лоб глубокими морщинами:
– Матушка княгиня Мария Дмитриевна, вряд ли ты найдешь человека в этой
гриднице, который ответил бы на твои вопросы без запинки, – раздумчиво
сказал он. – Полки Батыги покорили главные города Руси за три месяца, из них
лишь Торжок продержался две седмицы, остальные пали за несколько ден. Когда
князь Роман Ингваревич Рязанский разослал гонцов с просьбой ко всем удельным
князьям собраться в единый кулак и дать отпор поганым степнякам, как это
было во многие века до нашествия Батыги, то наши князюшки отослали к нему
только малые отряды во главе со старшинами, но сами к укору Рязани не
прислушались. Даже Георгий Всеволодович из стольного града Владимира отослал
на битву с ордынцами двоих своих сыновей, Всеволода и Мстислава, это когда
мунгалы уже разграбили Рязань и дошли до Коломны, под которой погиб Кюлькан, младший сын Чагониза, а сам поехал собирать войско по всей Руси. Воевода
Еремей Глебович вместе с двумя княжескими сыновьями и рязанским князем
Романом Ингваревичем, прибежавшим в Коломну с остатками полков, не
продержались там седмицы. А потом вышла сеча на Сити-реке под Красным
Холмом, и русская рать во главе с владимирским князем полегла как один.
Батыга расправился с нею за один бой. Вот что представляет из себя орда, пришедшая под наши стены из диких степей, такого на памяти наших пращуров не
было в веках.
В гриднице наступила тишина, прерываемая шипением горящих фитилей в
лампадах да трещаньем сухих лучин, даже бояре, стучавшие посохами о пол при
каждом удобном случае, чтобы показать свою власть, теперь оперлись на них
руками и положили сверху лопатистые бороды. В глазах у них, как у купцов и у
мастеровых отражалась одна забота. Княгиня прижала было руки к груди, но
тут-же взгляд ее упал на малолетнего наследника, она снова выпрямила спину и
оперлась локтями о подлокотники кресла. А мальчик продолжал супить белесые
бровки, пальцы на яблоке меча начали шевелиться, показывая, что он
испытывает большое внутреннее напряжение. Наконец потомок древнего рода
Ольговичей не совладал с эмоциями и притопнул ногой по ковру, на котором
стоял. Действие произвело на всех сильное впечатление, собравшиеся повернули
головы в его сторону, а затем заговорили разом, стараясь обозначить общее
русло разговора. Боярин Матвей Мечник громко стукнул посохом по полу, требуя
тишины, а когда она начала восстанавливаться, поднялся со своего места и
развел руками: