Козлы
Шрифт:
— О чем ты думаешь, любимая?
Да ни о чем, любимый! Ты же знаешь, голова моя пуста, не голова — свистулька, в одно ухо влетает, а из другого вылетает со свистом.
— Думаю о том, как я люблю тебя и как я счастлива, что этот вечер мы проведем с тобой вдвоем.
Глажу его руку, мягкую и мохнатую, как лапка у зверька.
Нет, не надо про мех! Иначе я рискую провести годовщину свадьбы в мечтах об Анри. Улыбаюсь Шарлю, я — сама невинность. Мы не только похожи на обезумевших от любви молодоженов, в какой-то степени таковыми и являемся. Шарль… Он невероятно вежливый, никогда
— Ты прекрасна, Каролина!
Я вздрагиваю. Не далее как сегодня утром Анри сказал мне ровно то же самое и почти с той же интонацией. Сую мужу свитер: необходимо срочно рассеять призрак адюльтера, нависший над нашим юбилейным ужином.
— Отличная вещь! И дорогая! Ты с ума сошла!
— Пока еще нет. Примеришь?
— Здесь? Сейчас? А почему бы и нет! Какие могут быть церемонии между нами!
Шарль поднимает руки, под мышками у него едва заметные темные пятна. Свитер великоват, я перепутала размер, но Шарль говорит, что все замечательно. Я не спорю: поскольку он питается в ресторанах, непременно рано или поздно растолстеет, а кашемир — подарок на всю оставшуюся жизнь.
— Теперь твоя очередь! Откроешь?
Я не спеша развязываю ленту. Шарль, наблюдая, краснеет как рак.
— О-хо-хо!.. Только бы тебе понравилось! Это немного смело с моей стороны, но какие между нами церемонии…
Минуты не прошло, а он уже дважды намекнул: мы потихоньку превращаемся в скучную степенную пару!
На коробке название крупного производителя электробытовой техники. Перед моими глазами проносятся утюги и кухонные комбайны, и я начинаю закипать.
— В последнее время ты очень увлеклась всеми этими делами. Впрочем, я не жалуюсь.
Господи, о чем это он? Неужто догадался!
— И потом, церемонии нам уже ни к чему, правда, Каролина?
Название этой дьявольской штуковины написано на голландском, осталось только открыть коробку — и я узнаю, под каким именно соусом хочет съесть меня мой муж.
— Ого!
Вот это я понимаю.
— А я так боялся тебе не угодить!
Похоже, сильно боялся, настолько, что теперь в его голосе сквозит мальчишеское облегчение — удалось выдать идиотский поступок за героизм.
Роюсь в картонной коробке и выкладываю на тарелку «Мечту Венеры», электрический эпилятор для чувствительной кожи — последний писк. То-то Анри обрадуется…
13. Местное время
Самолет еще не оторвался от земли, а Николя уже знал: поездка обойдется ему ох как дорого. Конечно, он отыскал в Интернете выгодный тариф «все включено»: авиабилеты, проживание в четырехзвездочном отеле, питание, выпивка и даже неограниченный доступ в дискоклуб. Но прогулка с Карлой в теплые края вряд ли отразится на семейном бюджете: Николя только что получил премию, о чем не собирался сообщать жене. Флоранс никогда не вникала в банковские расчеты.
Под горделивым взглядом Карлы он развернул газету. Его спутница уже
А вот сегодня одежды на ней практически не было. Девушка экипировалась как заправская туристка, наплевав на хороший вкус и правила приличия, действующие в обычной жизни. Что-то вроде набедренной повязки, отороченной светло-голубой бахромой и повязанной очень низко, кислотно-розовый свитерок, не доходивший до пупка, и в довершение белые кожаные сандалии на оранжевых от крема для загара ногах. Николя был в сером костюме и полосатом галстуке: повседневная одежда, которую он надел, чтобы проводить Флоранс с детьми на вокзал, откуда он якобы должен был отправиться на работу.
— Как бы мне хотелось поехать с вами! — сказал он Флоранс перед отходом поезда.
— Знаю, милый. Мы будем все время думать о тебе. А ты не сиди в одиночестве. Сходи куда-нибудь, развлекись, воспользуйся своим холостяцким положением!
Жена ни капли не иронизировала. С ее стороны это была лишь ненавязчивая заботливость, которая так нравилась Николя.
— Жалко, — добавила Флоранс, — что Карла не составит мне компанию. Боюсь, эти двое сорванцов замучают меня зимними видами спорта. Не столько отдохну, сколько устану.
И опять сказано просто, никаких намеков или коварства. Флоранс всей душой сочувствовала бедной Карле, которой пришлось срочно выехать к заболевшей матери.
Стоя в очереди, Карла сильно сжала руку Николя. От нее уже веяло югом и солнцем. И это в Париже, в марте месяце! Николя повеселел. Все идет как задумано. Он отправляется развлекаться с няней собственных детей, что отнюдь не превращает его в монстра. Любой из его коллег мужского пола мог похвастаться такого рода историей. В нашем низменном мире случаются преступления и похлеще. Николя, по крайней мере, продержался семь лет, прежде чем подчиниться универсальному закону полигамии.
В самолете Карла первым делом закатила небольшой скандальчик, требуя, чтобы ее посадили в бизнес-классе, но стюардесса осталась непреклонной. Пунцовый Николя потащил свою спутницу по проходу к местам, указанным в билетах, и уступил ей кресло у иллюминатора.
— Но мы же как раз над крылом! Отсюда ничего не видно! — возмущалась Карла.
Идиотка! Спрашивается, ради чего он отказался от поездки с Флоранс и детьми в горы? Ради того, чтобы возиться с этой дурно воспитанной девчонкой?