Козни качка
Шрифт:
— Да, я знаю.
Я протягиваю ей телефон, чтобы она его увидела, и задаю следующий вопрос, но она легонько толкает трубку.
— Мне не нужно это видеть — я столько раз просматривала список, что запомнила его наизусть. — Она наклоняет голову. — Правда или вызов?
Я хочу сказать «вызов» на тот случай, если она осмелится бросить вызов поцеловать ее, или трахнуть, или сыграть в покер на раздевание, но вместо этого выбираю «правду», так как я не так отчаялся, как начинаю себя чувствовать.
Ее
— Какую первую физическую особенность ты ищешь в человеке, к которому испытываешь влечение?
Ямочки на щеках. Грудь. Длинные темные волосы.
— Рост.
— Неужели? — Она опешила, и по ее широко раскрытым глазам видно, что она мне не верит. — М-да. Это меня удивляет.
— Но почему?
— Не знаю, я думала, ты скажешь «большие сиськи» или что-то в этом роде.
Пфф, как будто я признаю это дерьмо вслух. Я не дикарь, у меня есть некоторые гребаные манеры.
— Не у всех сиськи видны при первой встрече, — загадочно замечаю я.
Её — нет.
— Правда.
Теперь моя очередь спросить ее.
— Правда или вызов?
Один. Два.
Проходит шесть долгих секунд.
— Вызов.
Я бросаю взгляд на телефон. Смотрю на Скарлетт.
— Я хочу, чтобы ты показала мне свою любимую часть тела.
Ее гладкие щеки порозовели.
— Полностью или просто указать на неё?
Я иду ва-банк.
— Полностью.
— Ладно.
Скарлетт ставит свою тарелку на стол перед нами, встает, прижимая ладонь к животу. Поворачивается ко мне спиной, медленно засовывая большие пальцы за пояс своих штанов для йоги.
Стягивает их вниз по бедрам, в трех гребаных фута передо мной появляется персиковая кожа, серые брюки останавливаются прямо под выпуклостью ее ягодиц.
Белые стринги, задница достаточно гладкая, чтобы шлепнуть, у меня есть только три коротких секунды, чтобы разинуть рот, прежде чем эти серые брюки ползут назад, пояс щелкнет.
И этот мысленный образ будет навсегда выжжен в моем гребаном черепе.
Адамово яблоко застряло в моем чертовом горле вместе с куском пиццы, который я только что откусил.
— Твоя любимая часть — это собственная задница.
— Это плохо?
— Нет. Мне тоже нравится твоя задница, — шучу я, отмечая время и кладя телефон на кофейный столик, чтобы положить конец игре.
Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Хочешь посмотреть кино? Или ты собираешься вернуться домой?
Еще рано, и у меня нет никакого желания уходить… и она приглашает меня остаться подольше.
Я киваю.
— Да, давай посмотрим кино. Мне не хочется уходить.
Скарлетт
— Роуди.
Я
Грубо, грубо и сексуально.
Его кожа мягкая возле глаз, ресницы веером падают на скулы, когда он глубоко спит, идеальный наклон его носа — это путь, по которому я провожу кончиком большого пальца.
Там есть веснушки.
Коричневые пятнышки, которые я никогда бы не заметила, если бы не была так близко, изучая каждый нюанс с расстояния нескольких дюймов. У меня никогда не хватило бы смелости, если бы он проснулся, хотя я подозреваю, что мы уже достигли этой точки.
Затем я изучаю его бакенбарды.
Высокий изгиб его загорелых скул.
Обе его мускулистые руки сложены на груди, плечи широко расправлены. Шея запрокинута назад, колонна толстая, сильная и сексуальная, адамово яблоко все еще в центре его горла. Оно тоже покрыто темной щетиной.
Я провожу ладонью по его коже, любуясь изгибом губ и сильной квадратной челюстью.
Он мужчина с головы до ног.
И я показала ему свои ягодицы.
Губы Роуди шевелятся, пугая меня до чертиков.
— Ты знаешь, что у них есть имена для людей, которые смотрят, как другие люди спят?
Я отдергиваю руку, как будто ее подожгли.
— О, да? Например?
Он приоткрывает веко.
— Липучка.
— Я не липла тебе. — Так и есть. — Я трижды произнесла твое имя и дважды похлопала тебя по щеке.
— Ты позвала меня один раз.
— А почему ты ничего не ответил?
— Потому что ты чувствуешься хорошо.
Он ерзает на диване, перенастраивая вес. Он развел руки в стороны, позволив им упасть на подушки. Роуди приоткрывает свои прекрасные зеленые глаза и одаривает меня сонной улыбкой.
— На что ты так пристально смотришь?
Я касаюсь пальцем кончика его носа, а потом провожу по нему маленькими кругами.
— Вот на эти веснушки у тебя на переносице.
Теперь он в боеготовности.
— У меня нет веснушек.
— Да, есть. Вот… — Он наблюдает, как я провожу по ним кончиком пальца, считая несколько. — Здесь. — Я постукиваю очень нежно, едва касаясь. — И здесь. — Нажимаю. — И несколько здесь, и ты не должен так огорчаться из-за этого.
Это самые восхитительные вещи, которые я когда-либо видела, и моя новая любимая вещь о нем.
— Веснушки — это для неженок.
Из меня вырывается низкий смешок.
— Тогда тебе следует пользоваться солнцезащитным кремом.