Козни качка

Ней Сара

ПОНЕДЕЛЬНИК

«Понедельник после того, как она уезжала на выходные».

Роуди

Сказать, что я скучал по Скарлетт, было бы слишком мягко. Я замечаю ее на другом конце двора, и будь все проклято, если мое сердце не начинает биться сильнее. Это первый раз, когда я встретил её в кампусе с тех пор, как встретился с ней

шесть недель назад, но она вне досягаемости. И все же мои глаза жадно впиваются в нее.

Не то чтобы мы встречались в течение недели, но это было раньше.

Прежде чем поцеловаться…

Тискаться…

Ласки, которые на повторе воспроизводятся в моем сознании, заставляя меня дрочить больше, чем я делал в средней школе.

Она определенно слишком далеко, чтобы я мог выкрикнуть ее имя; я устрою сцену и выставлю себя на посмешище.

Вместо этого мои ноги начинают двигаться в ее направлении, уклоняясь и лавируя между студентами, как профессиональный игрок, которым я являюсь, глаза сосредоточены на конечной цели: добраться до её, прежде чем она уйдет.

Я тащу задницу, крепче сжимая черный рюкзак, перекинутый через плечо. Окликаю ее по имени, когда я оказываюсь в пределах досягаемости, радуясь, что она слышит меня в первый раз, так что я не опозорюсь, выкрикивая его снова.

Медленно перехожу на бег, когда догоняю ее, привлекаю ее внимание как раз в тот момент, когда она отворачивается, направляясь к парковке, ее щеки слегка порозовели от холода.

Она удивляется, когда я резко останавливаюсь перед ней, мой короткий спринт стоит усилий, когда она улыбается, сверкая белыми зубами. Еще больше удивляюсь, когда наклоняюсь к ней, целуя ее в губы.

Я делаю это снова. Потому что ничего не могу с собой поделать.

— Эй, — выдыхаю я, касаясь ее локтя, желая контакта. Желая прикоснуться к ней своими руками. Везде. Боже, я так чертовски скучал по ней, и меня даже не волнует, что из-за этого я выгляжу подкаблучником.

В выходные температура упала, и по мере приближения зимы и конца семестра на Среднем Западе она продолжает падать — одно из немногих сожалений, которые я испытываю по поводу получения стипендии в Айове.

Давайте посмотрим правде в глаза, я из Флориды, и моя кровь слабее, так что мои яйца, как правило, съеживаются в этих холодных температурах, и иногда я большой гребаный младенец по этому поводу.

Ненавидя ветер, дергая куртку, я подтягиваю ее повыше к горлу, как замершая, маленькая девочка.

Что касается Скарлетт, то она, кажется, совсем не беспокоится об этом, погода соглашается с ней, симпатичная черная шапка натянута на ее длинные волосы, пушистый шарик подпрыгивает на ее вершине.

Она одета в куртку, которую я никогда раньше не видел; она черная и стильная — не то чтобы мне было наплевать на моду, — но каждую пятницу вечером на крыльце она была одета функциональнее.

Это пальто не пухлое, а приталенное, с серым воротником из искусственного меха, задевающим кожу.

— Привет. — Ее дыхание вырывается белыми облачками.

— Я видел тебя оттуда. — Я

показываю через двор. — Я ждал, чтобы столкнуться лицом к лицу с тех пор, как ты бросила меня, чтобы поехать домой в прошлые выходные, — поддразниваю я. Но это правда. Переписка, пока она была дома, помогла, но ничто не сравнится с тем, чтобы быть с ней лично. За исключением, может быть, подрочить себе, ха-ха.

— Столкнуться лицом к лицу? Разве это не значит «ударить кого-нибудь по лицу»? — Я не могу понять, шутит она или говорит серьезно.

— Разве? — Я думал, это означает поцелуй.

Она хихикает.

— Думаю, что да. Может быть, не стоит повторять это слишком громко? Если только ты не хочешь, чтобы тебя арестовали за угрозу нападения.

Я поднимаю свой рюкзак.

— Куда ты направляешься?

— Я шла домой.

— И я тоже.

Мы стоим посреди тротуара, на дальней стороне кампуса, глядя друг на друга сверху вниз, и в ярком свете дня я вижу, как чиста ее кожа. Как длинны ее ресницы, как четко очерчены дуги ее темных бровей, выглядывающих из-под черной шапки. Дерзкий кончик ее носа.

Встреча с ней в кампусе, как сейчас, кажется более интимной, чем моя рука на ее рубашке или мой язык в ее рту. То, что она вырвана из контекста, выводит меня из моей стихии.

— Могу я пригласить тебя на чашечку кофе?

У нее появляется ямочка.

— Я могла бы согласиться на кофе.

— Или обед? — Черт возьми, я голоден.

Голоден до обеда и ее компании.

Я так чертовски отчаянно нуждаюсь в ее компании.

Я ломаю голову в поисках причины; она не ослеплена вниманием, которое я получаю от своих сверстников, не имеет желания быть частью моего фан-клуба. Похоже, ей наплевать на бейсбол, хотя ее папе он нравится. Равнодушна к тому, что я капитан команды или один из лучших шорт-стопов страны. Не интересуется, какие у меня перспективы играть в профессиональный бейсбол — даже не спросила об этом.

— Хочешь что-нибудь перехватить в кампусе? — спрашивает Скарлетт.

— Нет, давай убираться отсюда к чертовой матери. — Я хочу побыть с тобой наедине, без помех. — Я хочу чего-нибудь из той закусочной на десятой улице. Ты была там?

— Раз или два.

— Тебя это устраивает?

— Конечно, почему бы и нет. — Ее ноги все еще приросли к земле. — Хочешь прогуляться?

— Черт возьми, нет, — я смеюсь. — Я отмораживаю себе яйца. Я могу вести машину, если ты не против. Сначала мы должны дойти пешком и забрать мой грузовик.

— Конечно.

Наши ноги двигаются к моему дому, и, недолго думая, я тянусь к ее руке.

Ее рука, надетая в рукавицу, мягкая. Я сжимаю её, прежде чем направить свой взгляд вперед, и если даже она не любит нежностей на людях, то ничего не говорит.

Пушистый маленький меховой комочек на ее шапке подпрыгивает, когда она идет рядом со мной, заставляя меня улыбнуться. Ее черные кожаные ботинки стучат по бетону рядом со мной.

Рюкзак Скарлетт — обычный черный, как и мой, с серыми вставками, в тон ее жакету с блестящей серебряной молнией.