Козыри богов

Городов Владимир Евгеньевич

– Ограда вокруг дерева красивая. Это ты делал?
– спросил я его.

– Я, - кивнул тот.
– Я очень хорошо делаю стенки.

– У тебя камни есть?

– Есть. Много хороших белых камней. Я собирал их у Кошки Лоп, - ткнул он пальцем в сторону горы, - а потом таскал в сарай. Вот в тот сарай. Это очень тяжёлая работа - таскать камни. Сосед Виру хочет сделать свой дом больше. Как только Оба соизволят ниспослать дождь, мы будем месить много глины и строить стену.

– Выложи из камня колодец, - посоветовал я.
– Тогда дырка будет небольшая, и ты сможешь её спрятать - что-нибудь положишь сверху.

– Это ты очень хорошо придумал, хитро

придумал!
– обрадовался он.
– Только надо намесить много глины. Как только Оба снова ниспошлют дождь, я сделаю колодец!

– Зачем же ждать?
– пожалел я убогого.
– Возьми воду из колодца. Теперь у тебя вода есть всегда.

– Вода всегда... Всегда вода...
– забормотал он и, бросившись в один из сараев, принялся таскать к яме куски мрамора. К тому времени, когда Ходо натаскал достаточное количество камней, уже стемнело, и ему пришлось сходить в свою лачугу, откуда он вернулся с маленькой чадящей лампадкой, при свете которой чуть ли не на ощупь принялся возводить колодец. С его молчаливого согласия я наблюдал за работой. Несмотря на некоторое слабоумие, мастером Ходо был замечательным: необработанные куски мрамора он подбирал так искусно, что кладка получалась ровная и изящная.

С наступлением темноты и Окотэра, и окрестности погрузились в сонную тишину, нарушаемую только обычными ночными звуками: шумом ветра, стрекотанием насекомых. И вдруг откуда-то из-за городских стен до нас донёсся вой, от которого, несмотря на душный вечер, по спине поползли мурашки. Этот вой не имел ничего общего с противным завыванием крысобак. Такого я никогда не слышал. В нём, чуть хрипловатом, переходящем неожиданно то на высокие, то на низкие ноты, было что-то дико-первобытное, страшное, неведомое - тот Ужас, что издревле таится в самых дальних ответвлениях пещер, в непролазных зарослях дремучих лесов. Это был даже не вой - это была Песня Смерти.

Ходо, едва заслышав вой, выронил из рук инструменты, упал на колени и, закрыв лицо измазанными в глине ладонями, съёжился, сжался в комочек, что-то забормотал-запричитал тихим писклявым голоском. Он продолжал долгое время оставаться в этой позе, хотя вой больше не повторялся. Я подошёл и тронул Ходо за плечо, отчего он нервно дёрнулся.

– Ходо!
– позвал я.

Никакой реакции.

– Ходо, успокойся, тебе ничего не угрожает!

Всё та же неподвижная поза и лёгкое поскуливание.

– Ходо... Вода... Тебе надо спрятать воду...

Упоминание о драгоценной жидкости чуть привело несчастного в чувство. Он зашевелился, приподнял голову и, опустив руки, затравленно огляделся. Его перекошенное диким страхом лицо, перемазанное к тому же глиной, было жалким и смешным одновременно. Про такое зрелище говорят: без слёз не взглянешь.

– Ходо, что это было?

– С-с-сак-к-кум...
– с трудом выдавил из себя он, стуча зубами. Я протянул Ходо флягу с очищенной водой, и он жадно припал к ней.

– Сакум? Это что за живность такая?

– Н-не живность... Д-демон...
– в промежутках между глотками ответил он.
– Сакум - демон п-пустыни. Сакум - вестник П-порочной С-смерти. Ежели он кого убъёт... или хоть бы у-укусит... тот никогда не-н н-найдёт Светлый Путь.

Я грустно призадумался. Ещё одна опасная тварь в дополнение к крысобакам. Как там Асур? Какая судьба его ждёт? Сумеет ли он выжить ночью на опасной Божьей Столешнице? Я попытался сконцентрироваться и наладить контакт с бепсом, однако, как ни старался, ничего не получилось. Неужели погиб? Жаль, очень жаль...

Колодец Ходо строил всю ночь,

время от времени осеняя себя Святым Косым Крестом в Круге да прикладываясь щекой к нему же, нарисованному глиной на стене. К рассвету от моих раскопок осталось только небольшое, сантиметров сорок в диаметре круглое отверстие, аккуратно обрамлённое мраморной кладкой вровень с землёй. Рядом валялся большой каменный жёрнов, которым распорядитель собирался замаскировать своё бесценное сокровище. Всё остальное приобрело первозданный вид, но Ходо всё продолжал "наводить глянец" - утаптывать землю и заметать неровности маленькой метёлочкой из пучка сухой травы. Едва мы успели умыться и наскоро позавтракать (а умывались мы, по настоянию Ходо, в укромном месте, за сараем, чтобы не оставлять мокрых "следов преступления"), как за нами пришёл конвой - полудюжина мечников-бепо из числа городской стражи. Нас повели на местное ежеутреннее мероприятие - Вкушение Пищи Духовной. Ходо, беспокойно оглядываясь в тревоге за сохранность своего неожиданно обретённого достояния, поплёлся вслед.

Очень плотно забитая пёстрой толпой центральная площадь, на которой проводилось "Вкушение", располагалась под самой горой. Кошка Лоп (как называл гору Ходо) представляла собой удивительнейшее зрелище. Видимо, в своё время здесь проходили весьма бурные тектонические процессы, ибо перемежающиеся пласты чёрного гранита и белого мрамора (соседство само по себе уникальное) располагались практически вертикально. Однако намного больше меня удивило не природное, а рукотворное образование. На стыке двух горных пород было сооружено нечто, напоминающее храм: слева - огромные, метров десять в высоту, мраморные ворота на чёрном граните, справа, негативом, гранитные ворота на белом мраморе. Крупная резьба по камню изображала неведомые вьющиеся растения, в переплетениях которых то там, то здесь виднелись различные ритуальные знаки, из которых мне был известен только лишь один - Священный Косой Крест в Круге. Впрочем, ворота были не настоящие, их проёмы были заложены кладкой под цвет стены, по которой тоже шла витиеватая резьба. А входом в храм служила небольшая дверца в простенке посередине. Но поразила меня не масштабность сооружения и не искусство камнерезов. Общая форма ворот один в один копировала межпространственные порталы Иных! Причём настолько досконально, что среди фигурных завитков я различал тщательно воспроизведённые детали стыковых креплений установки.

– Что это за ворота?
– поинтересовался я у Ходо.

– Это не ворота, - ответил тот с благоговением в голосе.
– Это Божественные Врата! Шесть лет назад... нет, не шесть - семь!.. Или шесть? Ну, давно уже... Да-да, шесть: тогда уж поболее года прошло с тех пор, как Окотэру основали. В то время Храма Божественных Врат ещё не было. Только сами Божественные Врата в пещерке стояли. Но мы-то ещё не знали, что они Божественные. И вдруг свершилось чудо небывалое-неслыханное! Врата разверзлись и явили нам, живым, Светлый Путь и иной мир, высший мир!

– Ты это сам видел?

– Как вот тебя сейчас!

– А кто вам сказал, что за вратами иной мир?

– Так ведь сами, чай, не дураки. Видно же ж!

– Что видно?

– Что мир за Вратами совсем другой! Туточки день ещё в самом разгаре - тамочки уж темнеет! Туточки небо ясное - тамочки всё тучами затянуто! Туточки зной палящий - тамочки ливень хлещет, небеса полыхают да гремит несмолкаемо! Туточки пустыня - тамочки нагромождения каменные.

– Велики ли нагромождения?

– Да уж не малы. Эдак прикинуть, с дюжину макасилей ввысь-то.