Козыри богов
Шрифт:
– Это была изумительная ночь, - продолжила Ти.
– Она была бы самой лучшей в моей жизни, если бы...
Ти огорчённо опустила глаза.
– Если бы - что?
– Если бы ты не перепутал моё имя. Меня зовут Ти. А ты называл меня Та.
– Видимо, хмель ударил мне в голову. Та - это имя женщины, которую я ищу. Которую... люблю.
Ти села, обхватив колени руками, и положила на них голову.
– А я?
– грустно спросила она.
– А меня ты не любишь?
– Как я могу тебя любить? Ведь мы почти не знакомы.
– Да. Но я тебя уже успела полюбить. Сначала там, в
– Сейчас мне не нужна жена. Ни первая, ни вторая, ни третья.
– Хорошо, - она тоскливо уткнулась лицом в колени.
– Я останусь в этом тарковом Ветлоке. Буду работать там и надеяться, что ты, может быть, вспомнишь обо мне. А ещё, может быть, после этой ночи у меня появится ребёнок. И я буду очень его любить. Даже если это будет бепо. Но лучше, если мальчик. Тогда я назову его Лансом.
В это время раздался стук по крыше ковчега и голос Барракуды, господина Лоти, возвестил:
– Ветлок показался! Через несколько минут будем на месте.
В Ветлоке меня приняли как родного. Слово Егора здесь было законом. Если уж он сказал, что я могу чувствовать себя здесь как дома, то челядь старалась всячески этому способствовать. Дворецкий Каду, седой поджарый мужчина почтенного возраста, в любое время дня облачённый в парадный камзол, чуть ли не кудахтал надо мною. Словно заботливый дедушка, которому раз в год на пару дней привезли погостить любимого внука. В любой момент, стоило мне только изъявить желание, в моём распоряжении были библиотека, бильярдная, русская баня, сайвосские массажисты и цирюльники, бассейн, охотничий кабинет, выездная коляска. О подаваемых к трапезе блюдах и напитках я вообще промолчу. Как и о спальне с перинами-облаками. Тем более, что...
Ти отыскала меня к вечеру того же дня, когда мы прибыли в имение. Я разминался в небольшом спортивном зале, уставленном тренажёрами весьма интересных конструкций: видимо, их изготовили по проектам Егора. Она тихо вошла, присела у стены и стала наблюдать за моими упражнениями.
– Как дела?
– поинтересовался я.
– Нашлась для тебя работа?
– Мне предложили только одну. Утешницей для Напутника, если только он одобрит.
– Утешницей?
– Угу, - грустно вздохнула она.
– И то не сразу. Сначала надобно пройти Школу Высокой Любви...
Школу Высокой Любви?! Ну, Егор, ты даёшь... копоти! Самому, стало быть, обучать девиц уже не по чину, школу открыл! И, честно говоря, не хочется мне, чтобы Ти стала твоей ученицей.
– Не по мне всё это. Твоего слова здесь слушают, - продолжила Ти.
– Скажи, чтобы отвезли меня обратно в Суродилу. Там у меня хотя бы знакомые есть.
Да в конце-то концов, плевать я хотел на все эти земные заморочки и рефлексии! Нравится мне ещё одна женщина - так почему я не могу быть и с нею тоже?! Тем более что и она этого хочет.
– Ти, у меня нет ни дома, ни пристанища. Я, по сути, бродяга,
– Как бы я хотела стать твоей кочевницей!
Перефразируя поговорку, на женский роток не накинешь платок. Короче говоря, ещё до захода солнца всё имение знало, что я взял Ти второй женой. При этом отсутствие первой абсолютно никого не напрягало. Так что на облаках-перинах я возлежал не один, и не могу сказать, что жалею об этом.
На третий день после полудня мастер Дини пригнал в Ветлок четыре новеньких красно-зелёных фургона, сцепленных поездом. Тянули их всего два вола.
– Ох, и лёгкие на ходу фургончики!
– заговорщически подмигнул мне Дини, получая оставшуюся часть платы.
– Пусть тебе Оба всегда посылают дорогу ровную, как столешница!
Хоть я и приглашал, Дини отказался обмыть приобретение, сославшись на какие-то важные дела, оседлал одного вола и, ведя второго в поводу, отбыл обратно в Суродилу. А вечером в Ветлок прибыли фигляры. И тотчас же дали представление.
Глава 3
...До основанья. А затем?
Свои новые кочевые жилища фигляры обжили практически моментально и уже со смехом вспоминали те времена, когда внутри фургона нельзя было опереться о стенку без опасения выпасть наружу - такое всё было ветхое. Старые фургоны Кавни с трудом продал на дрова по совсем бросовой цене. Даже обычные дрова стоили много дешевле: их, по крайней мере, не нужно ломать-разбирать.
При переселении в новые дома на колёсах Зи чуть не поссорилась со своим отцом.
– Да что же это такое делается-то!
– возмущалась она.
– Если не меня, так хотя бы вола своего пожалел! В фургоне уже давным-давно повернуться невозможно, а ты всякий хлам, который и не пригодится никогда, всё с собой возишь! А я ума не приложу, куда можно Ланса и Ти устроить!
– Ну что ты такое говоришь, дочка?! Как так может быть, чтобы не пригодилось?
– отбивался Кавни.
– Всенепременно когда-нибудь пригодится! Давным-давно ведь подмечено: как только что выбросишь - ан на следующий же день уж и сгодилося бы, да где его искать? Да-а...
– Вот на это глянь!
– потрясала Зи перед носом сетрика тёмно-коричневым от старости решетом, от волосяной сетки которого остались лишь жалкие обрывки.
– Кому и на что такое "сокровище" надобно?!
– Как знать, может, на что и сгодится...
– А вы положите эту штуковину посередине дороги, - в шутку предложил я.
– Если вещь нужная, кто-нибудь обязательно подберёт!
– А так и сделаем!
– решительно произнесла Зи. Она демонстративно шлёпнула решето на дорогу, села на крылечке фургона и, подперев голову кулачками, принялась ждать. Кавни в такой же позе примостился рядом. Долгое время ничего не происходило: все прохожие просто обходили решето. Потом какой-то не слишком ловкий зазевавшийся мужичок наступил на него таким образом, что оно резко крутнулось и противоположным краем ударило его по передней части голени, "по косточке". Зашипев от боли, тот сильно пнул злополучное решето, отчего оно колесом покатилось вдоль по единственной улице Ветлока. За ним с восторженным визгом бросился какой-то малыш и, подпинывая ногой, помчал его дальше и дальше.