Краем глаза
Шрифт:
За прожитые годы братья ни разу не покидали пределов Брайт-Бич. Они нервничали, но не теряли решимости.
Барти вышел из дома с библиотечным экземпляром «Марсианки Подкейн». Агнес обещала, что прочитает ему этот роман в больнице.
— Мы едем все? — спросил он.
— Похоже на то, — ответила Агнес.
— Bay!
— Полностью с тобой согласна.
Несмотря на грозящие землетрясения, взрывы на автострадах грузовиков, набитых динамитом, торнадо, который мог в любую минуту обрушиться на побережье, дамбы, находящиеся на грани прорыва, ледяные ливни, которые могли пролиться с непредсказуемых небес, высокий процент вероятности резкого изменения наклона земной оси, они рискнули пересечь границы Брайт-Бич и отправиться в чужие и опасные края.
Когда они выехали на Прибрежную автостраду, Агнес начала читать Барти «Марсианку Подкейн»: «Всю жизнь мне хотелось побывать на Земле. Не для того, чтобы поселиться там — просто увидеть. Все знают: Терра — удивительное место для экскурсий, но не для жизни. Она абсолютно не подходит для человека».
На переднем сиденье Эдом и Джейкоб согласно кивнули: автор выражал их мысли.
В понедельник вечером Эдом и Джейкоб сняли две смежных комнаты в мотеле неподалеку от больницы. Они позвонили в палату Барти, чтобы сообщить Агнес номер телефона и доложить, что они побывали в восемнадцати отелях и мотелях, прежде чем нашли сравнительно безопасный.
Учитывая возраст Барти, доктор Франклин Чен договорился о том, чтобы Агнес могла провести ночь на второй кровати.
Впервые за много месяцев Барти не хотел спать в темноте. Они оставили дверь приоткрытой, и из коридора в палату падала полоска дневного света.
Ночь тянулась дольше марсианского месяца. Агнес то засыпала, то просыпалась от кошмара: ее сына отнимали у нее по частям: сначала глаза, потом руки, уши, ноги…
В больнице стояла тишина, изредка нарушаемая поскрипыванием туфель медсестер на резиновой подошве по виниловым плиткам пола.
На рассвете пришла медсестра, чтобы подготовить Барти к операции. Зачесала волосы назад и упрятала их под шапочку. Потом, воспользовавшись кремом для бритья и безопасной бритвой, сбрила брови.
После ухода сестры, когда они дожидались появления санитара с каталкой, Барти попросил:
— Подойди ближе.
Агнес и так стояла у кровати. Она наклонилась.
— Ближе.
Она склонилась к самому его лицу.
Барти приподнял голову и потерся носом о ее нос.
— Эскимо.
— Эскимо, — повторила Агнес.
— Заседание «Общества веселых приключений Северного полюса» открыто.
— Все члены в сборе, — согласилась она.
— У меня есть секрет.
— Ни один член общества никогда не разбалтывает чужие секреты, — заверила его Агнес.
— Я боюсь.
За свои тридцать три года Агнес часто доводилось собирать волю в кулак, но никогда раньше ей не приходилось прилагать столько усилий, чтобы остаться опорой для Барти и не дать слабину.
— Не бойся, сладенький. Я с тобой, — она взяла его крошечную ручку в свои. — Я буду тебя ждать. И всегда буду рядом.
— Ты не боишься?
Любому трехлетке она, наверное, солгала бы. Но ее чудесный ребенок, ее вундеркинд, сразу бы это понял.
— Боюсь, — призналась Агнес. — Но доктор Чен — прекрасный хирург, и больница эта очень хорошая.
— Долго продлится операция?
— Нет.
— Я что-нибудь почувствую?
— Ты будешь спать, сладенький.
— Бог наблюдает?
— Да. Как всегда.
— Кажется, он не наблюдает.
— Он здесь, так же, как я, Барти. Он очень занят, на нем целая Вселенная, за столькими людьми надо приглядывать, и не только здесь, но и на других планетах, вроде тех, о которых ты читал.
— Я не думаю о других планетах.
— Ну, слишком тяжелая ноша лежит на его плечах, ты понимаешь, он постоянно занят, но он всегда наблюдает за каждым из нас, пусть и уголком глаза. С тобой все будет в порядке. Я знаю.
Санитар, весь в белом, вкатил в палату каталку. Одно колесо дребезжало. За санитаром вошла медсестра.
— Эскимо, — прошептал Барти.
— Эскимо, — откликнулась Агнес.
— Это заседание «Общества веселых приключений Северного полюса» официально закрывается.
Она сжала ладонями его лицо, поцеловала каждый из прекрасных глаз.
— Ты готов?
Он чуть улыбнулся:
— Нет.
— Я тоже, — призналась Агнес.
— Тогда поехали.
Санитар переложил Барти на каталку.
Медсестра накрыла его простыней, подсунула под голову тонкую подушку.
Пережив ночь, Эдом и Джейкоб ждали в коридоре. Оба поцеловали племянника, но не произнесли ни слова.
Медсестра шла первой, за ней санитар катил каталку.
Агнес шагала рядом с сыном, держа его за правую руку.
Эдом и Джейкоб взяли каталку в клещи, каждый держался за ногу Барти. Своими каменными лицами они напоминали агентов Секретной службы, охраняющих президента Соединенных Штатов.
У лифта санитар предложил Эдому и Джейкобу поехать в другой кабине и встретиться вновь на этаже хирургического отделения.
Эдом прикусил губу, покачал головой, не выпуская левой ноги Барти.
Держась на правую ногу Барти, Джейкоб заявил, что спускаться в одном лифте относительно безопасно, если же они будут спускаться на двух, один, учитывая ненадежность машин, сделанных человеком, обязательно рухнет на дно шахты.
Медсестра отметила, что грузоподъемности лифта более чем достаточно для того, чтобы они все могли ехать в одной кабине, если их не смущает теснота.
Теснота их не смущала, и они на положенной скорости, но, как показалось Агнес, очень уж быстро, спустились вниз.
Двери кабины разошлись, они покатили Барти по коридорам, к операционной сестре в зеленых шапочке, маске, халате.
Когда она вкатывала Барти, головой вперед, в операционную, он приподнялся с подушки. И не отрываясь смотрел на мать, пока их не разделила закрывшаяся дверь.