Краса непутёвая
Шрифт:
Телохранитель широко улыбнулся:
– Слова Геннадия Геннадьевича не стоит воспринимать всерьёз. Он, как бы, «уволил» меня перед местными боярами. Игра в демократию и справедливость. Никуда и никогда он меня не выгонит. Глупость! Без таких, как я, ему не обойтись. Кроме того…
Телохранитель на секунду задумался, решая, стоит ему говорить дальше или нет.
– Что «кроме того»? – Поинтересовался Лимовский.– Что?
– Я его родной племянник, и воспитывался у него очень
– Значит, и вы тоже… магнат?
– Считайте, что так. А моя работа телохранителем и охранником – это… призвание. Не могу я без этого. Не знаю, почему. Бывайте! Пойду в посёлок. У меня сегодня уйма свободного времени, а до ночи ещё далеко.
Так что, охранник и одновременно телохранитель Алексей Назаров был даже рад своей временной отставке, во всяком случае, на остаток сегодняшнего дня и ночь. Что касается Геннадия Геннадьевича, то Нестеров поёхал в Заметный к начальнику прииска «Вербинский» Горчанову. Они будут всю ночь пить коньяк и… планировать. А тут у Нестерова числилась в близких знакомых… одна красотка. Ему без разницы. Нет Пригожей, так имеется другая… на время. Назаров – парень не гордый и не дурной. Соображает в жизни, что и как.
Может быть, и был бы Нестеров с Пригожей (впрочем, маловероятно), да тут вот Лимовский нарисовался со своими… цветами. Но, однако, всё случилось бы не совсем не так. Телохранителю пришлось бы сопровождать со своей братией Нестерова до посёлка Заметного, возможно, и остаться с ним там.
– Будьте готовы к тому, Владимир, что Пригожая в самоё ближайшее время постарается порвать с вами всяческие отношения,– сказал телохранитель на прощанье Лимовскому.– У девчонки нервный срыв. Она пока одинока в этом мире. Вот и вся причина. Между прочим, я тоже в своё время заканчивал педагогический университет… по специальности «психология». Бывайте и не падайте духом!
Алексей пожал на прощанье руку Лимовскому и спустился вниз по ступеням. Он был довольно в приподнятом настроении.
Лимовский кивнул ему вслед и, грустный, наконец-то, открыл стеклянную дверь гостиницы «Летняя волна». Владимир Фёдорович, поздоровавшись с женщинами-консьержками, теми, кто распределяет номера и следит за порядком в шикарном отеле, пошёл к лестнице. Начал неторопливо подниматься вверх по ступеням.
Одна из работниц местного отеля, скорей всего, уборщица красноречиво поднесла палец к собственному виску. Этим жестом она дала понять окружающим, что Лимовский, хоть и учитель, но полный дурак.
Он не торопливо поднимался на третий этаж гостиницы, как бы, затягивая время встречи с Ириной. Лимовский чувствовал, что разрыв между ними произойдёт именно сейчас. Впрочем, учитель
Наконец-то, Владимир Фёдорович оказался перед дверью её номера. Постучался и вошёл к ней. Она сразу же открыла дверь. Улыбающийся Лимовский попытался её обнять и даже поцеловать, но она отстранилась от него. Цветы взяла, положила на стол. Пригласила его в номер, даже предложила ему сесть. Значит, не всё ещё потеряно. Или он заблуждался на этот счёт, просто отказывался верить своим предчувствиям и тому, что есть на самом деле.
Нет, Владимир Фёдорович не намеревался просто так сдавать свои позиции. Прошёл в номер и сел на диван. Он начал говорить о том, что любит её. Безумно любит, не смотря на то, что она уже успела ему изменить с двумя мужчинами.
Ирина ухмыльнулась. Не по-детски, а как, вполне, зрелая женщина возразила. Конечно же, она спокойно и доходчиво старалась объяснить ему, этому грамотному, но, вместе с тем, и не совсем умному дядьке, что не изменяла она ему. Она просто продолжала жить своей жизнью, как могла, как хотела. Над ней надсмотрщиков. Её случайные сексуальные связи просто были необходимы Татану для того, чтобы… забыть и забыться.
Она присела рядом с ним, на диван, с грустью погладила учителя по плечу. Она сказала, что не любит его, поэтому не обязана перед ним отчитываться в своих поступках. А Лимовский эгоистичен и тоже ведь, не её любит, а себя. Ему просто очень хочется, что она, Ирина, стала, по сути, его собственностью. Но он… попутал.
Владимир Фёдорович обиженно отвернулся от неё. Она встала с дивана, пересела в кресло и стала поглаживать пальцами левой рукой зелёные листья гладиолусов. Всё же, Ирина испытывала некоторое чувство вины перед ним. Почему? Чем же она ему обязана? Всё просто, она всегда, как говориться, даже при своей красоте всегда была на втором плане, не научилась уважать и ценить себя. А люди, которым всё подай и выложи, привыкли этим пользоваться.
Выслушав всё это, Лимовский встал с дивана, начал горячиться, размахивать руками. Он, конечно же, говорил о том, что из-за неё, беспутной девки, взбалмошной, Пригожей он потерял всё: и жену, и работу, и свой авторитет… Такой прыти и наглости от человека, в объятиях которого она была ещё вчера, она никак не ожидала услышать таких обвинений. Ведь она ему ничего не обещала, не было и речи о любви и верности. Слёзы побежали из её глаз, и она решительно указала ему рукой на дверь.
Конец ознакомительного фрагмента.