Красивейшая история всех времен
Шрифт:
— Дай им, Господи, вечный покой…
* * *
Тишина заполнила подвал.
— Ну что, хватит на сегодня, — пан Мариан прислушался, тепло улыбнулся и поднялся с пола. — Вижу, слишком близко вы берете все к сердцу.
— Неееет. Пан Мариан….
— Хватит уже, малыши, — погрозил он им пальцем. — У всех нас имеются свои обязанности, ну а атака как раз закончилась.
Четыре пары глаз наполнились изумлением.
— Атака? Какая еще атака, пан Мариан?
* * *
Михал
— Все так же наслаждаешься видами?
— Да. Это… успокаивает.
— Знаю. Меня тоже. — Якуб подтянул колени под подбородок, охватил их руками. — Сегодня я потерял десять человек. Больше, чем за последние четыре месяца. Некоторых знал еще с детства, вместе росли в приюте… Сегодня ночью будем бухать, колоться, петь и танцевать. Может, разожжем костры. Это уже наши варварские обычаи, племенные поминки, прощание с павшими героями. Ты тоже приглашен.
— Несмотря на то, что это именно я привел сюда этого Т-бота?
— Я разговаривал с парой парней. Они не думают, будто бы он шел за тобой, я тоже так не считаю. Слишком уж быстро он здесь появился, и за тобой тоже не пошел. Быть может, русаки решили наконец–то покончить с «городскими крысами», или же они планируют какую–то операцию покрупнее. Не знаю. Мне известно лишь то, что если бы ты не вернулся, было бы намного хуже. Могло статься, что пришили бы нас всех. Большинство желает, чтобы ты остался.
Солдат покачал головой.
— Ну, не знаю…
— Подрихтуешь язык, избавишься от акцента, устроим тебе левые документы. Через пару месяцев сможешь идти к американцам — как наш, а не как русский дезертир. Твоя девчонка тоже останется. Мы о ней позаботимся.
— Это очень щедрое предложение, комендант.
Якуб покраснел.
— Тут дело не в том, чтобы иметь в отряде еще одного хорошего бойца. Видишь ли, Михал, когда Т-бот нас атаковал… я… мне казалось… будто бы это твои делишки, что ты пришел сюда шпионить, а потом каким–то макаром дал знать своим. Я, холера, мне как–то стыдно… Ну… и спасибо, что вернулся, пан Сенкевич.
Михал пожал плечами.
— Одна из девушек хотела, чтобы я дал ей номер своего телефона. А я забыл во всем том балагане, так что решил вернуться.
— Это какая же?
— Высокая такая чернушка, подстриженная под ежик.
— Мыша. Ага. Правда, уже полгода она ходит с Баськой, но в последнее время за что–то поссорились. Ну а ты со своей бабской красотой… так что она могла начать клеиться и к тебе…
Улыбка Михала была широкой и сердечной.
— У меня вопрос.
— Валяй.
— Откуда у вас весь тот бункер? Мониторы, камеры, оборудование? От американцев?
Якуб презрительно фыркнул.
— С самого начала войны я видел всего нескольких, хотя они остановились всего в паре километрах отсюда. Их позиции, это, прежде всего, автоматизированные боевые посты и окопавшиеся роботы. Не рассчитывай на героических янки, которые станут штурмовать
— Ага. А мой вопрос?
— Сами сделали, это не проблема. Мы применили сотни небольших камер и старую интернет–сеть. Часть световодов подтянули сами. Теперь мы можем взглянуть на все, что происходит в городе в радиусе трех–четырех километров. Потому–то мы так быстро тебя и нацелили.
— Здорово. Можно спросить еще?
— Хочешь знать все, прежде чем завербоваться? — Якуб криво усмехнулся. — Мы не платим жалования, разве что самогонкой. Но если бухаешь сильно, идешь на лечение или вылетаешь. Можешь потянуть травки, но кроме того, никакой амфы, «голубой дамы» или другого дерьма. Оружие и подобные мозгоёбы в паре не идут. Каждый обязан работать, делать что–нибудь полезное, разве что ты болен или ранен. Девчонки сами выбирают, с кем хотят быть; если тебе решение какй–то из них не понравится, стискиваешь зубы и ведешь себя вежливо. Во время боя слушаешься командира своей группы или главнокомандующего. Если сбежишь, струсишь, изменишь — лучше не возвращайся. В любой момент можешь уйти к американцам. Что–то еще?
— В общем–то, все. Но я не понимаю одной шутки, если только это шутка. Почему, когда одна из девчонок сказала сегодня, что у нее от страха поджилки трясутся, так вторая стукнула ее по голове, а все смеялись? Когда же еще одна сказала, что у страха глаза велики, так тоже ржали? Это ведь не смешно.
— Прикалываешься?
— Нет. Я на самом деле не знаю.
Якуб подозрительно поглядел на русского. Сплошная откровенность, псякрев.
Он протянул руку.
— Это я еще как следует не представлялся. Моя фамилия — Страх. Якуб Страх.
Несколько воробьев всполошенно взлетело с ближайшего куста от громкого хохота.
* * *
Разбудило его легкое прикосновение. Он тут же открыл глаза, полностью настороженный и готовый к действию.
— Пан Мариан… — шепот в темноте всегда кажется более тихим, чем в действительности. В особенности, детский
шепот.
— Марек? — он поискал лампу, зажег. — Ага, и остальные мушкетеры. Вы почему не спите? Майя? Майка, что случилось? Ты почему плачешь?
— Это из–за Кармен, Асии… Они…
— Знаю, дети, знаю. Иногда рыцари проигрывают драконам, — он осторожно обнял девочку и прижал к себе. — Сегодня вас положили спать пораньше?
— Ага. Сказали, что мы должны отдохнуть.
— И они были правы. Сон — это лучшее лекарство.
— Расскажите нам, что было дальше.
— Что? А… историю. Сейчас? Посреди ночи?
— Да, — глаза Марека, точно так же, как и у остальных детей, блестели в темноте. — Мы и так сегодня быстро не заснем.