Красная книга богов
Шрифт:
– Больно ты мне нужен! Ещё раз решишь тронуть мою ежевику, точно утащу!
Он всё же сбежал, с ужасом на перепачканном лице. А я, едва сдерживая смех, нырнула назад в болото.
В тот день больше никто не потревожил мой покой.
Глава 3
Черепа скалятся на осине.
Сотни лет назад, когда наша река была тонким ручейком, а деревни не существовало, медведи спустились в этот мир по стволу осины. Это
Оно было их первым путём, и оно же – станет последним.
Охота на медведей позволяет нам выживать, год за годом. Сочное мясо, медвежий жир, кости, из которых вырезают амулеты – ничто не останется без внимания.
Голову каждого медведя охотники оставляют на осине, священном дереве. Так зверь может вернуться и накормить нас снова.
А чтобы медведь не затаил обиды – ему предлагают девушку.
Не каждой выпадает честь повеселиться на медвежьей свадьбе. Среди девиц выбирают самую миловидную, чтобы обвенчать её с черепом, который следующим же утром отправится на осину.
Получив в жены такую красавицу, медведь не будет злиться и позволит охотиться на себя снова и снова.
Так говорят все.
Многие девушки мне завидуют: от матери досталась точёная фигура; от отца – большие серые глаза. Кто, если не я, должен участвовать в медвежьей свадьбе?
Уже несколько лет подряд я смиренно принимаю свою судьбу.
Подруги не понимают, как тяжело быть красивой. С детства вокруг меня вертелись мужчины. Норовили коснуться. Ущипнуть. Зажать в тихом углу и тискать, пока не надоест.
Мальчишки, с которыми мы недавно играли вместе. Друзья отца. Взрослые, сильные мужчины – все они не скрывают своего голода. Они бы хотели схватить меня за косы, задрать сарафан и сделать что-то больное и грязное.
Но они боятся.
Трижды я участвовала в медвежьей свадьбе. Этой весной будет четвёртый. Если пойти от деревни на север, можно увидеть сосну, увешанную черепами.
Все это – мои мужья.
Поэтому мужчины смотрят издалека и больше не распускают руки. Многие из них были бы не прочь заполучить меня в жёны – или просто заполучить – но даже самые смелые не решаются встать на пути медвежьей стаи.
Я люблю гулять по лесу в одиночестве. Сидеть у сосны, вдыхая запах хвои. Смотреть в пустые глаза черепов.
А говорили, замужество – это сложно и муторно. Не знаю…
Мне вот очень нравится.
Это я виновата, что всю прошлую неделю вы не видели сны.
Простите. Я не хотела. Мне нет оправданий, кроме ужасной забывчивости.
В тот день я оставила дома зонтик – уже в который раз. Вспомнила о нём по пути к метро. Конечно, не прошло и часа, как сгустились тучи. Они принесли не дождик, от которого можно скрыться под капюшоном, а
Безжалостный, пробирающий до костей.
Я уже опаздывала к первому ученику. Путь преграждала стена дождя. Я рисковала добраться до места насквозь промокшей, назавтра проснуться с простудой и потерять заработок за неделю.
В отсеке с забытыми вещами лежал чёрный зонтик: длинный, с изящной резной ручкой. Он смотрел на меня, такой удобный, доступный и всё же – чужой.
Несколько минут я переминалась с ноги на ногу, глядя на него. А потом, когда до начала урока почти не осталось времени, схватилась за ручку и бросилась в дождь.
Я пообещала, что верну его, когда поеду назад, но – снова забыла. Уже сходя с последней ступеньки эскалатора, поняла, что до сих пор сжимаю ручку в ладони.
Ехать назад не было ни времени, ни сил. Я решила вернуть зонт на следующий день – когда снова окажусь на той же станции.
Забыла ли я его дома? Конечно!
Дожди, к счастью, прекратились, и неделю зонт провисел на крючке, между теплым пальто и шарфом. Я ходила к ученикам, вела занятия в маленькой школе, и так уставала, что, вернувшись домой, падала в объятья сна.
Правда это было скорее похоже на выключение света. Я закрывала глаза, проваливалась в темноту и снова открывала их утром – хотя казалось, что и минуты не прошло.
Коллеги на работе тоже жаловались. Администраторка в школе говорила:
– Уже третий день ничего не снится. Раньше я то летала, то гуляла по пляжу, а тут – темнота. Ужасно!
– Я так плохо сплю! – жаловалась мама по телефону. – Каждое утро будто вообще не ложилась!
– Мне три ночи не сниться сон, – на плохом английском повторяла ученица.
Я бы списала это на совпадение или осеннюю хандру. И забыла бы про чужой зонтик – пока не пришло время прибраться в прихожей.
Но на седьмой день мне приснился он.
Я не могу даже сказать, как он выглядит: во сне все кажется таким изменчивым и нечётким. Помню только, что на нём был застегнутый на все пуговицы черный тренч. К этому плащу так и просился черный зонт-трость с изящной ручкой.
Как раз такой висел на крючке у меня в прихожей.
Он заговорил первым, и это было похоже на гром, на самый громкий дождь в мире:
– Наконец я тебя нашел! Ты что, не поняла, какая вещь попала тебе в руки?!
– Эм, я…
– Я уже неделю не могу доставлять сны! – он взмахнул рукой, и я почувствовала дуновение холодного ветра. – Верни зонт, а то нашлю на тебя самые жуткие кошмары!
Я открыла глаза – за окном занимался рассвет. Зонт ждал на вешалке в прихожей.
Кажется, настало время отнести его на место
У меня на плече шрам в виде полумесяца. Тонкая линия, разрезающая кожу.