Красная книга богов
Шрифт:
Но иногда я хочу, чтобы всё было по-другому.
Хотела бы я узнать людей поближе. Не наблюдать за ними исподтишка, закрывая лицо, а по-настоящему. Поговорить с кем-то, хотя бы о погоде. Обсудить книгу или театральное представление.
Но они кричат: «Демон!» – и убегают.
Наверное, стоит с этим смириться. И я выбираю очередного прохожего: юношу в лёгком кимоно, который медленно идёт вдоль дубовой аллеи.
У него в руках – трость. Надеюсь, не потеряет её, когда будет убегать. Я выскальзываю из переулка, отбрасываю
– Приветствую, незнакомец!
Он оборачивается.
Мы встречаемся взглядами.
Так, наверное, нельзя сказать. Потому что у меня нет глаз, пусть я и умею видеть. У него глаза есть, но – не те, к которым я привыкла.
Они абсолютно белые. Пустые.
Трость постукивает по камням, будто пытаясь меня найти.
– Приветствую! А вы…
Он смотрит мне в лицо: неуверенно, но без страха. Ладонь тянется вперёд, будто пытаясь удержать равновесие.
И я перехватываю её своей.
– Помочь вам? Куда вы направляетесь? Я могу вас проводить.
Он всё ещё в замешательстве, но кивает. Да и я не знаю, что делать.
Обычно в этот момент я остаюсь одна, а крики затихают вдали.
– Я иду в театр, послушать игру на флейте, – говорит он.
– О, я тоже люблю флейту! Жаль, что сама не умею играть.
Трость скользит по мостовой, мои шаги легки, как никогда. Юноша опирается на мою руку и рассказывает о своих любимых пьесах.
Впервые за всё своё существование я иду в театр с кем-то.
И мне это нравится.
Медуза совсем одна на своем острове.
Бушуют волны. Суровое море должно было стать препятствием. Как и острые скалы, и нелюдимый лес.
Но их ничто не останавливает.
Медуза хотела бы остаться наедине с собой. У неё есть шум моря и алые закаты. Лес, в котором можно неспешно прогуливаться. Сад с белыми, нежными цветами.
Но они никак не могут оставить её в покое.
Тёмный силуэт возникает на горизонте: маленькая лодка или целый боевой корабль. Смелые приходят поодиночке; трусливые ведут за собой отряды в крепкой броне, с мечами, копьями, стрелами.
Медуза не боится их.
В её карающем взгляде давно нет ярости. Злость притупилась, как скала, которую точат волны.
Она устала. Она хочет тишины, а не битвы. Статуи воинов остаются в лесу, на скалах… Или в саду – белый мрамор среди белых цветов.
Взглянув в глаза очередному воину, который хотел сделать её своим трофеем, Медуза качает головой.
И уходит смотреть на закат.
Когда-то речи богов были сладки, как мёд. Ты – самая смелая среди нас. Ты – Подруга Победы, сильная и отважная. Ты можешь выдержать все. Пожалуйста, сделай это. Ради нас. Ради мира.
Сейчас я каждый день слушаю крики:
– Ты – тупая идиотка! Медлительная
Руки сами трясутся, или я так тороплюсь смахнуть последнюю каплю яда в реку? Далеко внизу вода окрашивается в зелёный. Среди смертных ходит легенда, что она несёт болезни и смерть.
Но есть ещё одна вещь, которой смертные боятся.
– Тва-арь! – раздаётся вопль из пещеры, такой узкой, что можно принять за трещину в скале.
Тороплюсь вернуться, пока не произошло худшее, но – поздно. Скала вздрагивает. Босая нога попадает в расщелину.
Оставляя следы божественной крови на камнях, вырываю стопу из плена. Локи бьётся в путах, и я чувствую, как дрожит весь мир, как приоткрываются веки спящего в бездне змея и других чудовищ, ждущих своего часа. Казалось бы, ещё несколько секунд, и всё придёт в движение, чтобы замереть, уже навсегда – но я поднимаю чашу к клыкам змеи.
Капля яда скользит по глине. Локи откидывает голову на скалу и бормочет:
– Ненавижу тебя. Ты тупая, медленная, отвратительная…
Он не может сбежать – путы сплетены из кишок нашего сына. Единственные путы, которые бог не способен разорвать. Держа чашу над его грудью, погружаюсь в воспоминания.
Чем ещё занимать себя в этой одинокой пещере?
Когда Локи допустили в чертоги Асов, он выделил меня из остальных. Делал самые цветистые комплименты, хвалил моё умение обращаться с копьём, мой голос, мои глаза… Сравнивал мою кожу с мрамором, а волосы – с полноводной рекой.
Сейчас эта река отравлена, а кожа высохла и побледнела.
До сих пор не знаю, хотел ли он породниться с асами или правда влюбился. Но я стала его женой, и другие боги поднимали кубки с мёдом за наш союз. Мы смеялись над предсказаниями о конце света и думали, счастье будет длится вечно.
Но Локи начал отпускать те шутки в сторону богов. Слышали бы они, какими словами меня теперь называют каждый день – и не подумали бы обижаться.
Конечно, я помню, как разгневался Всеотец. Как Локи долго искали и наконец поймали в пещере, похожей на эту. Но наказание ждало не только его.
Нашего старшего сына боги превратили в волка – и в ярости он разорвал на куски младшего. Его плоть Тор взял, чтобы привязать Локи к скале. Скади устроила ядовитую змею над его головой, а Всеотец сурово наблюдал. Но когда я собралась покинуть пещеру вместе со всеми, он преградил дорогу:
– Ты остаёшься здесь, Сигюн, – его голос звучал как рокот грозы. – Тебе нужно быть рядом.
– Но… зачем?
Один кивнул в сторону пленника. Чёрная змея, незаметная среди камней, зашипела. Первая капля яда упала на грудь Локи.
Я никогда не слышала подобного крика. Даже бессмертный Тор вздрогнул. Муж выгнулся дугой, скала содрогнулась, и я едва удержалась на ногах – от ужаса или землетрясения?
– Каждый день яд будет причинять ему невыносимую боль, – голос Одина эхом отдавался в пещере. – Он будет кричать и биться в агонии, вызывая дрожь земли. И если однажды это продлится слишком долго…