Красная книга богов
Шрифт:
Но мой дом намного опаснее ночного берега.
Прошлой зимой болезнь забрала моего отца. Летом мама привела в дом нового мужа. Он хорошо относится ко мне и к моим братьям. Щедрый, добрый, спокойный… Это правда.
Но не вся.
Сначала были долгие, тяжёлые взгляды. Потом он начал оставаться со мной наедине. Сидел рядом, наблюдал, как я вышиваю или готовлю.
Подходил так близко, что дыхание касалось кожи.
Наконец он заставил меня поменяться спальнями с братом. Вместо
Но каждую ночь отчим появляется там – по пути к кладовой или кухне. Замедляет шаг у моей кровати. Тяжело дышит в темноте. Так близко.
Ему не нравится, когда я пытаюсь сбежать. Держа меня за руку, он рассказывает страшные истории про утопленниц из реки. Но пока горячая ладонь сжимает кожу – русалки кажутся более приятной компанией.
Иногда я вижу их в свете Луны. Бледные лица, длинные волосы, глаза, наполненные пустотой.
Иногда среди шума волн я слышу их шёпот. Кажется, они всё понимают. Даже жалеют меня.
А ещё – они предлагают привести отчима к берегу реки.
И всё остальное предоставить им.
Сегодня на Олимпе – тишина.
Я замираю в центре зала. Двенадцать могущественных богов – двенадцать богато украшенных тронов. Аполлон, Афина, Афродита… И, конечно, Зевс, непобедимый владыка мира.
Двенадцать неподвижных тел.
Сандалии мягко ступают по мрамору. Он отполирован так, что, наклонившись, можно увидеть своё отражение. Кудри, спадающие на лоб, полные губы, мягко очерченные скулы…
Моё имя – Ганимед. С детства, мне говорили, что я красив, как бог. Конечно, боги услышали это и заинтересовались мной.
Они бы могли уничтожить меня, просто чтобы сбить спесь со смертных. Но Зевс сделал другой выбор.
Он похитил меня и унёс прямо на Олимп. Даровал вечную жизнь, а с ней – вечное место божественного виночерпия. Можете представить, каково это: тысячи лет подавать вино двенадцати злым, избалованным созданиям? А я могу.
За это время интерес Зевса привлекли сотни смертных. Кого-то он одаривал золотом и отпускал, других, которые ему чем-то не угодили, сбрасывал с небес на землю.
В буквальном смысле.
Иногда я слышал их крики. И продолжая недрогнувшей рукой разливать вино, думал —
возможно, это лучший вариант.
Им не приходилось тысячелетиями терпеть злые шутки и прихоти богов. Да, Зевс восхищался моей красотой. Обо мне слагали легенды. Они даже назвали созвездие в мою честь!
Но мне это было не нужно. Зевс делал это для себя, чтобы показать остальным, какую прекрасную игрушку он похитил.
В редкие минуты отдыха я думал о жизни, которой лишился. Я так и не повзрослел, не познал настоящей любви, нежности, дружбы. Не достиг ничего.
Почти.
Ядов, которые могут уничтожить богов не так много, но я смог
Они смаковали свой последний напиток, а я смотрел.
Теперь я остался один.
Я снимаю сандалии, отбрасываю со лба волосы. Столько лет исполнял их приказы и даже не знаю, что теперь делать.
Но там, высоко в небе, сияет моё созвездие.
Возможно, звёзды укажут мне путь.
Осталось пережить ещё один день.
Деревня готовилась к гуляниям: уже поставили майский столб, собрали венки из первых, весенних трав. Говорили, на берегу озера видели мавок, которые хихикали и зазывали охотников искупаться.
Это была их неделя, время силы нечистых. Но она заканчивалась – и не только для русалок.
Дарина заболела в начале недели. Первые дни работала, как все, помогала матери в доме и огороде. Но на третий – упала, так и не выпустив из рук метлу.
Пришёл жар, и пот, и слёзы, которые она пыталась спрятать. Лечебные травы не помогали, дни и ночи тянулись долго. К концу недели девочка почти не открывала глаза.
Её выхаживали – как могли. Казалось, вся деревня собралась в доме. Отец, мать, брат и две сестры, родственники и даже незнакомые люди, все просили девочку об одном:
Дожить до конца русальной недели.
Пока мать обтирала лицо дочери смоченным в ледяной воде рушником, отец держал её за руку. Маленькая ладошка полностью исчезала в его, большой и мозолистой. Он рассказывал про мавок, которые заманивают путников в воду и тушат костры в лесу. Про детей, погибших на Русальной неделе, которые не могли попасть в рай, и души их навечно оставались на земле.
Ему вторили все, собравшиеся в избе. Просили девочку подождать ещё немного.
Но за несколько часов до полуночи она навсегда закрыла глаза.
Кто-то пытался утешить родителей. Говорили, что хватило и дождаться ночи, что ребёнок был чистым, невинным, и поэтому его не бросят на земле. Русальная неделя закончилась, никто больше не видел мавок у озера, хотя охотники и рыболовы иногда слышали их заливистый смех.
Весна сменилась летом, лето – осенью и зимой. Прошёл год, семья всё реже вспоминала девочку. Появился на свет новый ребёнок, хлопоты не давали времени тосковать.
Снова пришла Русальная неделя.
Отец Дарины отправился на охоту без единой мысли о дочери. Ему не везло, добыча будто скрывалась от взора. Не желая возвращаться домой с пустыми руками, он остался в лесу на ночь: нашёл тихое, безветренное место, развёл костёр.
Между деревьев мелькнула тень.
Он знал, что мавки могут бродить по лесу, но, сидя около огня, совсем не боялся их уловок. Поэтому только рассмеялся, когда тонкая фигура приблизилась из темноты.
Но рассмотрев её лицо, он побледнел.