Красная королева
Шрифт:
— Как в романах? — я уже откровенно смеялась, глядя на Элиссон.
— Моя мать — злая королева! Как в сказках! — дочь тоже смеялась над этими «сладкими мечтами».
Закончив веселиться, я отдышалась и сказала:
— Знаешь, детка, в чем опасность этих сказок? В том, что молодой неопытный ум принимает их за действительность, которая, если постараться, может сбыться. По мне: так лучше быть реалистом и четко понимать, в какую игру ты лезешь.
Если бы ты была безмозглой романтичной барышней, я нашла бы тебе подходящего мужа, способного петь серенады под окнами и возвышенные клятвы о «вечной любви». Правда, боюсь, что вечность продлилась бы не более
Если бы у тебя была склонность к политическим играм, если бы ты проявляла интерес к интригам в совете, я повела бы тебя за ручку и научила бы разбираться в этом вареве. Ты никогда не выказывала склонности к этому. Учить и переделывать тебя насильно — значило бы ломать твой характер.
Я немного помолчала, глядя на настороженную дочь, и продолжила:
— Я могу сказать тебе только то, что сказала однажды Алексу: «Корона — тяжелая ноша». А главное, солнышко мое, найти тебе мужа, с которым ты жила бы комфортно, стало бы на порядок сложнее. Так что давай радоваться тому, что ты прекрасно понимаешь всю приятность сказок, но здраво оцениваешь их бесполезность. Можешь шутить и придуриваться сколько угодно, но ты достаточно умна, чтобы не брать романтические истории как образец для подражания. Кроме того, могу сообщить тебе прекрасную новость: в браке рождаются дети. Ты же говорила, что хочешь детей?
Элиссон фыркнула и, не выдержав, рассмеялась. Разумеется, это нарушало все возможные устои, но и она, и Алекс получили все знания по анатомии и медицине, доступные этому миру. Более того, в определенный момент, дождавшись их взросления, я рассказывала каждому из них о смерти их царственной бабушки, королевы Ателаниты. И добила рассказом о попытке дать опиум маленькому Алексу.
Надо сказать, что истории эти произвели на них неизгладимое впечатление. Оба были в шоке от идиотизма врача, и оба стали понимать гораздо лучше, как важна медицина. Именно поэтому с Элиссон поедет лучшая ученица Жанны Менуаш. А одним из первых проектов, которые профинансировал мой сын, вступив на престол, стало появление Медицинской Королевской Академии Луарона.
Уже этой осенью объявлен первый набор студентов. Лучшим из них была обещана «стипендия» — новое слово в лексиконе Луарона, и понятие пришлось вводить искусственно. Мысль о том, чтобы не просто учить кого-то бесплатно, а еще и доплачивать за получение знаний, сильно шокировала Большой Королевский Совет. Дебаты по этому случаю были нешуточные. Конфликт дошел до того, что Алексу пришлось хлопнуть по столу ладонью, прерывая споры:
— Из-за столь ничтожной суммы, господа советники, вы скандалите так, как будто я вынимаю её из вашего кармана. Для казны этот расход ничтожен. И, если судить по старым документом, никогда еще королевская казна не пополнялась так активно. Если вам, господа советники, нравится лечиться у полуграмотных знахарей, это ваше право. Я же хочу собрать в этой академии все, что известно в мире о лекарском искусстве, все мудрые и дельные книги из всех стран. И хочу точно знать, что мои солдаты, раненные на поле боя, получат лучшую помощь из возможной.
Похоже, дочь моя тоже вспомнила этот конфликт с Советом и сейчас, вопросительно глянув на меня, спросила:
— Мама, а если я уговорю мужа открыть Академию там, у нас…
— Даже если не уговоришь, Элиссон, у тебя будет достаточно собственных средств на то, чтобы начать с малого. Пусть не Королевская Академия, а Школа Лекарей под патронажем Великой Герцогини. Согласись, малышка, это звучит совсем неплохо.
Мы провели всю ночь,
Алекс вскочил на коня — он собирался проводить сестру до ворот столицы, а я вернулась в опустевший дворец.
Глава 32
Разумеется, это только для меня дворец опустел без моей девочки и Вильгельма. Все остальные службы работали как обычно. Да и придворные, не желающие пропустить столь серьезное официальное мероприятие, как проводы принцессы к мужу, уже бродили по коридорам и гостиным.
— Королева идет! Склонитесь…
— Замолчите, Маркус. Это не официальный выход. Я просто уйду к себе.
Маркус, в чьи обязанности входило голосить у меня над ухом и требовать, чтобы все немедленно расступались и кланялись, приложил руку к груди, склонил голову и отстал от маленькой процессии, которую я возглавляла. Софи, понимая, как я расстроена, тихонько предложила:
— Моя королева, если хотите, я прикажу принести легкое вино или чай. Мы с вами посидим, поболтаем и отвлечемся от грустных мыслей.
— Если хотите, ваше величество, я могу принести вам успокоительный сбор, — добавила Жанна Менуаш.
— Нет, дорогие мои, никаких успокоительных сборов. Я думаю, по бокалу вина нам не повредит. Софи, распорядись, пожалуйста.
— Мы будем втроем? — мадам Вербент смотрела на меня внимательно, и я с улыбкой кивнула ей:
— Только втроем, Софи. Как в старые добрые времена.
Софи разулыбалась и даже слегка похлопала в ладоши. Потом часто-часто закивала головой со словами: «я сейчас вернусь!» отделилась от свиты. Посмотрев ей вслед, я повернулась к фрейлинам и сообщила:
— Дамы, сегодня до вечера у вас отдых. Мне никто не нужен сейчас. Можете заняться своими делами. Со мной побудут мадам Вербент и мадам Менуаш.
Спорить со мной давно уже никто не осмеливался, как и поправлять мои указания. Поэтому девицы просто молча поклонились и начали исчезать в боковых комнатах-гостиных. Я усмехнулась про себя: «Что значит выучка! Ни одна из этих молоденьких девчонок не осмеливается обогнать королеву. Хотя, уверена, каждая из них счастлива получить выходной на весь день.».
Девочки в моей свите менялись часто. Они и прибывали сюда для того, чтобы была возможность подыскать себе мужа. Так что ни к кому из них я не была привязана: все равно через несколько месяцев очередная красотка упадет на колени и попросит позволения на брак. Я всегда давала это позволение с полнейшим равнодушием и воспринимала девиц как фоновый шум. Для управления ими существовала моя надежнейшая статс-дама — графиня Эбигейль Холланд.
«Может быть, это подкрадывается старость? Раньше молоденькие болтушки раздражали меня значительно меньше.».
В сопровождении мадам Менуаш и в непривычной тишине мы двигались по коридорам дворца к моим апартаментам. Идти предстояло довольно далеко, практически через все здание. Жанна бесшумной тенью скользила рядом, не заговаривая. Она всегда была умна и деликатна.
Имя своей покойной свекрови я услышала совершенно случайно, просто проходя мимо полуоткрытой двери голубой гостиной. Невольно замедлив шаг, я встала поближе к дверям и приложила палец к губам, показывая мадам Менуаш, что стоит вести себя тише. Щель была велика, и пусть я не видела сидящих там, но голоса слышала прекрасно и точно знала, кто беседует.