Красная королева
Шрифт:
Сейчас, когда призрак Ателаниты больше не стоял за дверями детской, фрейлины дофина и маленькой принцессы стали гораздо более почтительны и вежливы. Однако все они для меня оставались раздражающим фактором. Я не видела в них любви к детям. Да что там любви, я даже элементарного сострадания не видела. Более-менее, пожалуй, жалела Александра только его кормилица. Остальные предпочитали вести себя максимально формально.
Самым печальным для меня было то, что не было даже обыкновенного термометра измерить температуру ребенку. Его просто еще не изобрели. С помощью мадам Менуаш, сварившей какую-то чудовищно кислую жижу, мне удалось притормозить повышение температуры. Помогли обтирания этой кислятиной. Но малыш без конца плакал и совал ручку в рот. Я ходила по детской, носила его на руках и нашептывала разные милые глупости, когда старшая фрейлина опочивальни, желая выслужиться пере мной, лично притащила мэтра Борена.
— Ваше королевское величество, я принес для его высочество дофина редкое лекарство из страны Шо-син-тай! Сейчас я поставлю курильницу, и малышу очень быстро станет легче, обещаю вам.
— Стоп! Что за средство вы хотите дать дофину? Покажите!
Средство представляло собой некое высушенное растение, наломанное на непонятные фрагменты. Я с подозрением ковырялась в сухих кусочках, пытаясь понять, что это. До тех пор, пока мне не попался достаточно большая часть, которую я определила как кусок маковой головки. Лекарь между тем заливался соловьем:
— Это очень дорогое и прекрасно действующее средство! В стране Шо-син-тай, говорят, есть специальные лечебницы, где люди вдыхают в себя дым этих благословенных трав и просыпаются совсем здоровыми!
Я смотрела на лекаря: «Скотина! Безмозглая скотина! 'Говорят…!» Ему кто-то там сказал, и он готов ставить опыты на ребенке, даже не удосужившись проверить! Скотина и есть! «Говорят» ему, видите ли!«. — слово 'говорят» в устах лекаря зацепило меня особенно сильно. И только то, что у меня на руках был капризничающий ребенок, спасло ему жизнь на некоторое время. Большим усилием воли я подавила собственное желание отправить его на казнь.
Возможно, если бы я знала, как отследить дозировку этой отравы, из нее и можно было бы приготовить обезболивающее и снотворное лекарство. Проблема была в том, что все мои знания о наркотике были весьма условны. И уж совершенно точно я не рискну дать опиум ребенку.
Вообще, меня довольно сильно удивляло, что после смерти королевы-матери мой муж не выгнал лекаря со двора. Ведь по сплетням придворных, Ателанита умирала очень тяжело: у нее была кровавая рвота. Однако, похоже, никто не связал «изумрудное лекарство» и гибель королевы.
— Лекарь, ты пробовал это лекарство на себе? А что, если ты сейчас притащил для наследника нечто ядовитое? Ведь это после твоего лечения умерла королева Ателанита. — Мадам Суллер! — обратилась я к старшей фрейлине дофина, — позовите стражу!
В покоях сына возникла странно-тревожная пауза. Замерли все, даже горничная, возившаяся с пеленками и рубашками дофина, испуганно повернулась на мои слова, прикрыв рот рукой.
— Мадам Суллер, вы слышали, что я приказала?
— Ваше королевское величество… — Борен искренне не понимал, в чем дело, но, как и все, почувствовал тревогу.
— Замолчите! Мадам Суллер, я жду стражу!
Перепуганная мадам довольно шустро метнулась к дверям, о чем-то поговорила с охраной, стоящей с той стороны, и через несколько минут вернулась с дежурным офицером и сопровождавшими их двумя солдатами.
— Как вас зовут?
— Капитан Михаль Блаунт, ваше королевское величество.
— Капитан Блаунт, приказываю вам сопроводить лекаря в его комнату и проследить, чтобы он поджег вот это лекарство и вдыхал дым, пока не сгорит вся трава.
Капитан посмотрела на меня, как на умалишенную, принужденно откашлялся и уточнил:
— Лекаря, ваше королевское величество?
— Да. Я хочу, чтобы он дышал тем самым лекарством, которым собирался пользовать моего сына. Сами вы, как и ваши солдаты, должны стоять в стороне и не вдыхать этот дым. Я подозреваю лекаря в том, что он хотел навредить дофину!
Лекарь кинулся на колени передо мной, уверяя, что никаких дурных замыслов у него не было. Я отвернулась: он не интересовал меня. Солдаты по приказу капитана действовали весьма шустро. Борену заломили руки и вывели из комнаты. В покоях стояла фантастическая тишина, а я, оглядев придворных дам сына, спокойно спросила:
— Кто-нибудь еще хочет попробовать на наследнике престола незнакомые и неизвестные лекарства?
Я по очереди переводила взгляд с одной фрейлины на другую и добивалась поклона и четкого ответа от побледневших теток:
— Нет, ваше королевское величество…
— Нет-нет, ваше королевское величество…
Мадам Менуаш варила успокоительные микстуры из валерианы, пустырника и ромашки, сдабривая отвар ложечкой меда и добавляя пару веточек мяты. Нельзя сказать, что микстура слишком уж помогала, но это было то средство, которое я могла давать Александру без опасений сделать его наркоманом.
А вот с лекарем Бореном все закончилось весьма скверно. После того, как я выслушала доклад офицера о том, что лекарь, нанюхавшись дыма от лекарств, уснул, и они не смогли его разбудить, я приказала оставить его в покое. Однако Борен был взрослым человеком и прекрасно знал, где еще можно раздобыть столь замечательное вещество.
Через две недели, когда поссорившаяся в очередной раз с королем Лисапета срочно потребовала декокт от головной боли, лекаря не смогли добудиться. Первый раз это сошло ему с рук. Он объяснил такое состояние лечением собственной персоны от зимнего кашля. Во второй раз, когда помощь понадобилась самому королю, Борена просто прогнали из дворца. Никакого особого торжества от этого я не испытывала, но удаление самоуверенного дурака от детей радовало.
Новым главным лекарем назначили мэтра Агностио. Впрочем, и Агностио, и Мунир — оба они не были совсем уж глупцами. В отличие от придворных, пропустивших новость о смене лекаря мимо ушей. Коллеги-то прекрасно знали об увлечении Борена заморской травой. И поняли, к чему приводит это самое увлечение. Мне хватило одной-единственной беседы с новым главным лекарем:
— Мэтр Агностио! Вы знаете историю мэтра Борена? Надеюсь, у вас не возникнет желания опробовать на моем сыне или моей дочери какое-нибудь новое заморское средство. Более того, я настаиваю, чтобы состав любого лекарства, которое вы собираетесь дать детям, был мне известен. Надеюсь, вы не станете оспаривать это решение.