Красная легенда на белом снегу
Шрифт:
Против моей воли, он вручил мне конец пилы и заставил работать. Мне кажется, мы пилили лёд, прокладывая дорогу к Северу… Пилили, пилили — вижу берестяное ведёрко. Вода в нём кипит, пенится, расплёскивается…
Чуть передохнув, мы снова пилим ледяной торос. Чем дальше на Север мы дорогу прокладываем, тем больше растёт берестяное ведёрко, тем больше кипит, пенится. Сначала оно превратилось в кипящее озеро. А потом не стало видно и берегов. Будто горящее море плещется. Золотые волны скачут, огненные молнии блещут…
—
Хочешь, я тебя сделаю шаманом? Лишь шаманы могут ходить по следу Эквапыгрыся. Лишь они, да и то одним глазом, могут любоваться этими сокровищами. А достанутся ли эти сокровища людям — всё зависит от тебя, человека, дерзнувшего идти по следу Эквапыгрыся, сына женщины и богатыря…
— Не хочу! — отвечаю я, горя как в огне, обливаясь потом.
Но мы, не останавливаясь, прорубаем дорогу. Пилили, пилили — и оказались на вершине какой-то безымянной скалы. На скале стоит лиственница. Священное дерево, великое дерево прозрения. На корявых ветвях её — гнёзда.
На вершине великого дерева сидит птица, похожая на орла с железными перьями.
— Вот мать-зверь всех шаманов. Она появляется всего три раза. В первый раз её видят, когда человек желает стать шаманом, второй раз — когда он совершает самое своё великое камлание — прозрение, в третий раз она приходит, когда шаман умирает и передаёт своё волшебство другому. Ты видишь птицу? — спрашивает Великий колдун белой тишины.
— Вижу, — отвечаю я.
— Значит, ты хочешь быть шаманом. А то бы не пошёл по следу Эквапыгрыся, — говорит Великий колдун белой тишины. В руках у него появился бубен с узором солнца на одной стороне, с Полярной звездой — на другой стороне.
Ударил он лапкой священной гагары по бубну, загремела не только звонкая кожа бубна, сделанная из кожи молодого оленя, но и камлальный плащ, сшитый из лоскутков дорогих мехов, зазвенел всеми колокольчиками, звонкими амулетами, кольцами и медвежьими зубами, которыми был украшен. Вслед за колдуном я пошёл плясать.
Будто мы летели через снег и ветер, по земле и над землёй, мимо луны и звёзд высоких, по Вселенной мы летели.
Много чудного, таинственного, непонятного увидели мы на пути. Глаза мои смотрели, а душу мою мучили то добрые, то злые духи, которых Великий колдун белой тишины просил воспитывать меня, испытывая всем, чем полна жизнь… И будто в огне горел я, и леденел от холода… То искали мы съедобные травы и спасали людей от голода, то лечили больных детей и охотников…
Пройдя эту нелёгкую дорогу, мы спустились на землю, вернулись в чум, где я впервые увидел Великого колдуна белой тишины…
И слышу я голос старика:
— Пора, пора спускаться на грешную землю. Долго мы с тобой летали. Ты всё вынес… Молодец! В тебе я вижу сильного духом!.. А ты видишь меня?
Вижу, передо мной сидит обыкновенный старичок. Белые волосы, реденькие усики… В руках у него бубен и лапка гагары. И камлальный плащ на нём. Сидит он передо мной, смотрит своими узкими глазами пронзительным взглядом. А я лежу на оленьей шкуре… То лихорадит меня, бросает в дрожь, то я горю, как в огне, льёт из меня пот…
— В тебе я вижу человека, сильного духом! — сказал тихо старик, глядя мне в глаза. — Ты можешь быть шаманом. Только надо тебе совсем спуститься на землю и исполнить три земных шаманских дела…
Иди опять по земле. Но не так, как раньше: возмущаясь, ругая, проклиная несправедливость, творимую на земле. Иди по земле. Смотри. Слушай. Старайся понять голоса деревьев и трав, птиц и рыб, голос воды, земли, неба… Вспоминай, о чём я тебе говорил, о чём сам узнал. Отвечай на вопросы, которые тебе, путнику прозрения, зададут жаждущие знания и прозрения люди… Ты можешь быть и исцелителем людей и животных, когда на них найдёт зараза, недуги и болезни. Можешь спасти их от голода, найдя съедобный корень.
И пошёл я по земле. Однажды в одном чуме вижу: лежит женщина. Она лежала на шкуре, больная. У той женщины был вздут живот. После камлания и священного питья вздутость прошла и больная совершенно здоровой встала на ноги.
— Ты Великий шаман! — сказала благодарная женщина, отдавая в награду упряжку из трёх белых оленей.
— Мне оленей не надо! — сказал я. — Мне довольно куска мяса да благодарного слова.
В другом месте я вылечил мальчика — мне в благодарность дарили шкурку соболя, а я попросил только белку.
В третьем месте пьяного мужика вернул к трезвости. И ничего не взял. Вернулся я к Великому колдуну белой тишины, рассказал ему обо всём.
И он сердито проговорил:
— В тебе я вижу сильного духом. Но ты не будешь Великим шаманом. Ты сам из бедных. Ты слишком добр и жалостлив. За камлания — нужна награда. И чем щедрей она, тем лучше. Шаман, как купец, должен мечтать о богатстве. Выше обладания богатством нет мечты на этой земле.
И ужаснулась моя душа. Ведь я мечтал бороться с купцами, с богатыми, с несправедливостью…
Но Великий колдун белой тишины все мои доводы разбил в пух и прах. И я долго ещё ходил по земле, камлая, стараясь лечить и предсказывать судьбу, и увидел своими глазами, как хотят люди богатства!
Неужели ты, мой лучший ученик, моя надежда, увидел другое? — обратился Якса к Журавлю, который сидел и внимательно слушал тихую и спокойную исповедь своего старого учителя и друга.
— Увидел! — просто сказал Журавль, благодарно глядя на Яксу за его искренний рассказ.
— Неужели твои друзья, люди Революцы, способны изменить дух жизни? — пытливо спросил Якса, вызывая ученика на такую же откровенность и искренность, какие он сам только что проявил.