Красная ниточка
Шрифт:
Подойдя вплотную к камню, Трёхпалый сел. Урез стоял поодаль и время от времени гавкал на него. Медведь ещё раз попытался влезть по крутому склону сопки, и опять Урез куснул его. Трёхпалый скатился вниз и снова начал безуспешную погоню за собакой, которая всё время оказывалась сзади и пребольно кусала его за ноги. Устав, Трёхпалый занял прежнюю оборонительную позицию. Невдалеке послышались голоса мальчиков. Урез неистово залаял. Трёхпалый встал на дыбы, пошёл было на Уреза, но затем с необыкновенным проворством повернулся и полез на кручу. Урез повис у него на ноге. Трёхпалый, превозмогая боль, забрался на первый камень и достал бы Уреза зубами, если бы тот вовремя не разжал челюстей и на этот раз сам не скатился к подножию скалы.
Ребят окликнул Санька Черняков:
— Эй вы! — Он сидел в траве. — Ну, что стали? Натравили медведя, теперь вот тащите домой.
Мальчики, забыв про Трёхпалого, помогли Чернякову подняться и вывели на поляну.
— Все рёбра проклятый поломал. Вздохнуть не могу, — сказал он, опускаясь на землю.
— Ничего, может, ещё целые остались, — попытался утешить его Курбат.
— Остаться-то остались… Ну ничего, отдышусь… Ружьишко подвело, осечка, пистоны никуда… второй раз в это лето осечка.
Прибежал Урез и сел, часто дыша.
— Опять ушёл Трёхпалый, — сказал Черняков. — Не взять вам его, вот погодите, рёбра залечу… — Он с трудом поднялся. — Вот что, ребята, берите ружьё, мешок и айда потихоньку.
Курбат приподнял тяжёлый мешок, покачал головой, спросил:
— С рыбой?
— Да, малость прихватил, просили тут знакомые…
— С вами намаешься, а тут ещё рыба…
Алёша сказал:
— Ружьё возьмём, а рыбу не возьмём.
— Ну ладно. Она присоленная, не протухнет. Старика пришлю. Идёмте. Тут вот тропка есть, моя, прямая…
РАДУГА НАД СИНЕЙ ВОДОЙ
В полную силу цвёл кипрей. Когда Алёша с Лизой поднимались на пригорок, то перед их глазами расстилалось розовое озеро с зелёными островками берез, черёмух, елей, рябин. Вдали островерхими хижинами поднимались стога.
Колхозники косили сено. Алёша и Лиза отправились по воду на речку. Алёша нёс пустое ведро, Лиза — чайник.
Тропинка пырнула под лапы пихт, сразу повеяло прохладой и запахло грибами. Из зеленоватого сумрака тропинка опять выбежала на поляну, и ребята прищурились, словно вышли из тёмной комнаты. Впереди за деревьями шумела река, будто сердито выговаривала кому-то.
— Опять куда-то провалился Курбат, — сказала Лиза. — Как чай пить, так первый, а воду носить, так нету его.
Среди камней, заросших осокой, Алёша увидел крохотную полянку, усыпанную алыми ягодами земляники.
Ребята бросились собирать ягоды, ели пригоршнями, причмокивая от удовольствия.
Лиза засмеялась и сказала:
— Курбат умрёт, когда узнает, что мы тут нашли. И куда это он девался?
— Ничего с ним не сделается. А вот Санька, наверное, помрет. Трёхпалый его здорово трахнул.
— Тебе Саньку жалко? — спросила Лиза.
— Жалко… немного…
— Мне тоже жалко. Мы ведь его спасли. Где же всё-таки Курбат? Ему вот никого не жалко. Пропал, и горюшка ему мало! А тут за него думай, беспокойся… Смотри, кедровка! Может, моя Буська?
— Да, может, и твоя…
— Ты, Алёшка, какой-то сговорчивый. Вот Курбат не такой. Он всё шиворот-навыворот делает.
— Правда, что всё у него шиворот-навыворот.
— Ты, пожалуйста, не ругай Курбата. Он мне жизнь спас.
— Когда это?
— Забыл? Когда нас медведи чуть не заели?
— А-а-а…
— Ты не акай и не смейся и так не разговаривай со мной. Вот что!
— Ладно.
— Вот и хорошо.
Она пошла за Алёшей, позвякивая ручкой чайника и напевая песенку без слов.
Солнце висело лохматым пылающим кругом между высоких сопок и палило им затылок и спину, а в лицо веяло прохладой от реки. Тропинку перегородил ствол мёртвой берёзы, покрытой сизым мхом с отставшей корой. По берёзе, как по мосту, двигалась муравьиная рать, Большие рыжие муравьи возвращались с разбойничьего набега, каждый нёс яйцо или небольшого муравьишку; пленники тщетно напрягали последние силёнки, стараясь вырваться.
— Смотри-ка, Алёшка! Они своих детей куда-то несут. Может, в детский сад?
Алёша поставил на землю ведро, Лиза — чайник, и они наклонились над муравьиным войском.
Ребята захлопали в ладоши.
Муравьиная армия двигалась в том же порядке. Воины пропустили мимо ушей «чудовищный» грохот над их головой
Лиза подняла кору посреди муравьиной колонны. Муравьи столпились у преграды, несколько смельчаков стали карабкаться через стену, остальные, будто по команде, разделились на два потока и стали обходить заграждение. Алёша поднял сучок и стал им отгребать муравьев назад. Муравьи не испугались. Армия двигалась тем же порядком. Сотни три храбрецов облепили сучок, грызли его челюстями и поливали ядовитой кислотой.
Ну их, пошли отсюда, — сказал Алёша. — Чайник не забудь.
Черемуха свесила над тропинкой ветку с чёрными гроздьями. На ходу они сорвали по нескольку ягод, сунули и рот и тут же выплюнули вяжущую мякоть.
Зашуршала трава. На тропу выскочил Урез, взглянул на Алёшу, вильнул хвостом и снова скрылся.
Между ветвями черёмух засветилась речка. Они вышли на берег, устланный серой галькой. На гальке лежали валуны, тоже серые в чёрную крапинку и розовые, их так и хотелось погладить. Урез принялся лакать воду длинным розовым языком.
Лиза, не снимая сандалий, вошла в речку, зачерпнула полный чайник воды. Сгибаясь под тяжестью и борясь с течением, она вышла на берег. Алёша стоял на розовом валуне и смотрел из-под ладони.
— Кто там? — спросила Лиза.
— Не знаю ещё.
— Где?
— За перекатом,
Лиза забралась на другой валун и стала тоже смотреть из-под ладони навстречу бегущей воде.
Над перекатом, где вода кипела, пробиваясь среди камней, дрожала радуга. Берега здесь придвинулись к воде, склоны сопок круто поднимались к небу, и радуга хрупким мостом связывала два берега. Лиза стала смотреть через арку радуги. За порогом вода казалась глыбой синего стекла, а дальше берега дрожали, затянутые золотистой сеткой солнечных лучей.