Красная Орхидея
Шрифт:
— Не много, но искать пришлось долго. Хоть жилье и похоже на свалку, но кто-то явно предпринял тут грандиозную уборку. Мы прочесали все помещения, как говорится, частым гребнем и уже не ожидали что-либо найти.
Он загасил сигарету, придавив ботинком, и сунул окурок в пакет. Вместе они поднялись по узкой скрипучей лестнице, застланной пеньковой циновкой.
— Сущее наказание, — кивнул на нее Кен. — Грубый материал, а изучать ее пришлось на коленках дюйм за дюймом. Волокон оставляет множество, а весь наш результат лишь грязные физиономии.
Он провел их в небольшую неопрятную гостиную и обвел рукой помещение:
— Кругом полно засохших остатков еды, что весьма неприятно. Юная леди определенно нечистоплотна. Простыни в спальне словно месяцами не менялись. Мы их заберем в лабораторию.
Ничего не ответив, Ленгтон проследовал в грязную кухню с горой посуды в раковине.
— Паршиво нам тут было, надо сказать, — не умолкал Кен. — Что-то не в порядке оказалось с сантехникой, так что — просто на всякий случай — мы решили разобрать сифон. Он весь забит был чайной заваркой и всякой хренью, но никаких кусков тел мы не нашли.
Ленгтон раздраженно посмотрел на часы. Гарднер с явным удовольствием слушал сам себя. Ленгтон попросил его поскорее перейти к делу.
— Да-да, конечно. Просто мне хотелось, чтобы вы знали, сколько часов мы проторчали в этой дыре! Помнишь великого Денниса Нильсона [13] — как они нашли палец в сливной трубе? Так что мы с дотошностью все осмотрели.
— А как отреагировала Джастин Виккенгем на то, что вы здесь?
— Ну, эта напыщенная вертихвостка тут нарисовалась, изрекла несколько непотребных слов и удалилась. Сказала, что мы хрен знает на что тратим тут время, поскольку, когда убили девушку, она была в Милане. Причем сказала это дважды. Как бы то ни было, она наконец ушла, так сильно хлопнув дверью, что та едва не соскочила с петель! Итак, ванная: нам много чего пришлось тут проделать — поднять пол и прочее. Мы попытались было высвободить ванну, но раскокали несколько кафельных плиток.
13
Деннис Нильсон-Терри— британский актер, снявшийся во многих фильмах, в том числе в детективах и триллерах, в 1917–1932 гг. («Убийство в Ковент-Гардене», «Парк-лейн, 77» и др.).
Ленгтон в ответ вздохнул: все это будет указано в иске о возмещении убытков, который, несомненно, к ним поступит.
Кен между тем остановился в дверном проеме. Ванная комната оказалась намного больше, чем ожидал Ленгтон. С одной стороны помещался унитаз, за ним располагалась раковина. Треснутые белые кафельные плитки были грязные, комната пропахла плесенью.
— Из-под ванной и от унитаза подтекало, поэтому здесь так сыро.
Ленгтон посмотрел на маленькие стикеры с красными стрелочками на дальней стороне ванны.
— Между шестью плитками мы обнаружили очень — подчеркиваю, очень! — маленькие капельки крови, не впитавшейся в цемент. Словно хорошим спреем распылили. И, как вы можете заметить, все было смыто. Причем вот эти плитки чистились куда тщательнее остальных. Крошечные капли обнаружились на каждой, а также на цементе между ними. Мы отправили их на экспертизу.
Ленгтон нахмурился. Из тела Луизы Пеннел кровь была дренирована, и представлялось маловероятным, что проделывалось это здесь.
— Вы же знаете, что кровь жертвы была дренирована, — сказал он Кену.
— Да, знаю. Если честно, я сомневаюсь, что ее тут разделали, — я имею в виду эти пятна крови. Мы бы нашли следы в трубах. Это больше походило на спрей: капельки все размером с булавочную головку и брызнутые наискось вверх.
Ленгтон был разочарован, однако поблагодарил Кена за его скрупулезность, и они с Баролли решили отправиться в ближайший паб и заказать по пинте пива с сэндвичем.
Анна припарковалась на Портобелло-роуд напротив окон Эмили Виккенгем и попыталась ей позвонить. Снова запустился автоответчик. Анна подняла взгляд на окно. Занавески были задернуты, но в доме горел свет.
Анна закрыла машину и перешла улицу. Она уже потянулась позвонить через интерком в квартиру Эмили, когда дверь открылась и из парадного вышла девица с дредами на голове.
— Привет, Эмили дома?
— Не знаю. Ее квартира прямо над моей, вверх по лестнице.
— Спасибо, — улыбнулась Анна.
Девица двинулась по улице в своих тяжелых, грубых башмаках и разлетающейся при ходьбе красной юбке.
Анна поднялась по лестнице до квартиры Эмили и уже хотела постучать, когда заметила, что дверь не на запоре. Из квартиры доносился разговор на повышенных тонах:
— Сколько можно талдычить тебе, что происходит? Полиция в моей квартире, Эми! Говори сейчас же, что ты им сказала? Иначе с чего бы еще они туда приперлись?
— Я не говорила! Клянусь, я ничего им не говорила!
— А, ну да, у тебя местами провалы в памяти! Что-то ты им все-таки сказала. Господи, я не могу вернуться в собственную квартиру!
— Я ничего им не сказала!
— Молю Бога, чтобы так оно и было. Иначе ты знаешь, что он сделает: он лишит меня содержания, черт подери. Он меня не послушает. Он не поверит, что я ни хрена не сказала, и сорвет зло на мне! Так что говори правду: что ты им сообщила?
— Сколько можно говорить: ничего я не сказала! — пронзительно выкрикнула Эмили. — Они все спрашивали меня, а я ничего им не говорила! Не говорила, клянусь, не говорила!
— Хорошо, с чего они тогда шарятся в моей квартире? Почему они ее обыскивают? Они там все в белом — это криминалисты, они даже ковер поднимали, Эми!
— Они ничего не найдут, ты же все вычистила!
— Я знаю, но факт в том, что они там, и меня это бесит. Если он лишит меня содержания, тебе тоже будет несладко: он заставит тебя вернуться домой.
— Я не вернусь! Не вернусь!
Анна была буквально по ту сторону двери и отчетливо слышала каждое слово. Она оказалась в затруднении: как ей теперь показаться перед девушками? Просто взять и войти? Она решила спуститься обратно по лестнице и позвонить в домофон: таким образом, ее не смогут обвинить в том, что вломилась без спросу.
Когда Анна добралась до низа лестницы, она услышала сердитый голос Джастин. Затем хлопнула дверь. Анна восприняла это как сигнал, чтобы себя обнаружить: