Красная перчатка
Шрифт:
Жанна ныряла под одеяло и превращалась в одно большое ухо — она боялась пропустить момент, когда на лестнице зазвучат шаги мужа. Тогда тело Жанны вдруг начинал палить жар, дыхание учащалось, и когда Оливье ложился рядом, ее огненная страсть пробуждала в нем ответное чувство, и мир вокруг них исчезал…
Первое время Оливье даже не принимал приглашения на турниры, все возился со своей женушкой. Тем более что спустя девять месяцев после свадьбы у де Клиссонов появился первенец, которого назвали Морис. Затем Жанна родила своему любимому Гийома, Оливье-младшего, Изабо и крошку Жанну. Дети от прежнего брака, Джеффри и Луиза, жили вместе с матерью, и замок полнился веселыми детскими голосами.
Так шли годы, наполненные счастьем, как кубок добрым вином, — до краев. Клиссонов не зацепила даже война между Францией и Англией, начавшаяся в 1337 году. Оливье де Клиссон отсиделся в хорошо укрепленном замке Ла-Рош-Перьон, куда его назначили комендантом гарнизона. Одиннадцать лет счастливой супружеской жизни пролетели как один день, пока не пришел проклятый 1341 год.
Для четы Клиссонов он начался с трагедии — на исходе зимы заболел и умер Изабо. Мальчик с рождения был слабеньким, часто простужался, и слуги давно шушукались между собой, что он не жилец на этом свете, но любая мать никогда не поверит, что ее дитя обречено. Жанна была хорошей матерью — она мужественно сражалась за его жизнь до конца, но этот бой проиграла.
А затем большие неприятности обрушились и на Бретань. 30 апреля 1341 года, на обратном пути от двора короля Франции в Кане скончался герцог Жан III Бретонский. Он был бездетным, но даже на смертном одре отказался назвать имя своего преемника. Будучи верным союзником французской короны, он пытался завещать права на герцогство королю, однако возмущение бретонских баронов не позволило ему это сделать.
В Бретань пришли смутные времена. Два возможных кандидата на корону герцога выявились быстро; это были сводный брат покойного герцога — Жан де Монфор и Жанна де Пентьевр — племянница Жана Бретонского. Набивший руку в «брачной дипломатии», французский король Филипп VI, предвосхищая грядущие события, еще в 1337 году посодействовал Жанне де Пентьевр в ее страстном желании выйти замуж за Шарля де Блуа, своего племянника. Этим браком хитроумный Филипп лишний раз подтвердил свой контроль над делами герцогства.
Шли переговоры, напряжение нарастало, и уже стало ясно, что Бретань, после целого века спокойствия, вполне готова к династической войне. Рыцарям Бретани предстоял нелегкий выбор, к кому присоединиться. Дело оставалось за малым — нужен был легкий толчок, чтобы камень, наконец, сдвинулся с места и покатился вниз, круша все на своем пути, ибо цель оправдывает средства, как учили отцы-иезуиты…
В замке Клиссон царило оживление — предстояла большая охота. Простой народ Бретани находился в мрачном предчувствии неминуемого разорения от войны, — в любой войне больше всего достается не тем, кто ее затеял, а крестьянам, чьи поля обязательно вытопчет конница, сыновей погонят на убой и дочерей изнасилуют. Но большая охота для дворян оставалась святым делом, которому никакие войны не считались помехой.
Рыцари, приглашенные Оливье де Клиссоном, веселились от всей души, благо их развлекали выдающиеся мастера своего дела — жонглер Франсуа, шпильман Рейнмар и группа акробатов. После того как два штукаря спасли жизнь будущим супругам Клиссон, они стали в замке желанными гостями. Рейнмар появлялся нечасто, он больше путешествовал по Германии, а вот у Франсуа даже комната в жилом доме имелась своя; он считался едва ли не членом семьи. Что касается детей, то появление в замке жонглера и шпильмана было для них большим праздником. А какой матери не нравится, когда ее дети веселы и счастливы?
Утро выдалось прохладным. Дворяне только покинули свои постели, а возле опущенного моста уже собралась шумная веселая компания следопытов и псарей, готовых пуститься в путь. Шоссы следопытов и псарей были предусмотрительно сшиты из толстой материи, через плечо перекинута перевязь с рогом, а на голове — невысокая шапочка, украшенная перьями.
Среди них находились и Франсуа с Рейнмаром; для веселых и беззаботных штукарей охота сеньора — великолепный случай хорошо провести время. Но если шпильман по своей привычке оделся во все темное, то Франсуа выглядел щеголем: синие облегающие шоссы, коричневые башмаки с высокой шнуровкой и красная туника-котта с узкими рукавами. Поверх котты он надел отороченный мехом выдры эскофль [65] из темно-бордового сукна, перехваченный у талии черным кожаным поясом, к которому был подвешен черный с золотом эскарсель [66] . Капюшон-шаперон того же цвета, что и эскофль, закрывал ему плечи, а на голове красовался небольшой зеленый колпак, украшенный вышивкой.
65
Эскофль — охотничья верхняя одежда с широкими рукавами.
66
Эскарсель — мужская сумочка в виде крошечного портфеля из крепкой кожи, прикреплявшаяся к поясу посредством нескольких застежек или составлявшая с ним единое целое.
— Пир во время чумы… — мрачно брюзжал Рейнмар.
Он плохо выспался, потому что жонглер и шпильман легли спать далеко за полночь, приятно коротая время в обществе эконома замка, мсье Дезире — тоже мастака хорошо поесть и выпить.
— Вы о чем? — спросил Франсуа, внимательно наблюдавший за стаей ворон, круживших над донжоном.
— Все о том же — о войне. В любой момент каждого из собравшихся здесь рыцарей могут убить, а все почему-то радуются и веселятся.
— Ну, нашего брата часто поджидают не меньшие опасности. Месяц назад меня едва не вздернули на первом попавшемся суку браконьеры. И знаете, по какой причине?
— Как обычно, вы над ними подшутили…
— Если бы. Просто я совершил страшный грех — отрезал от подстреленного ими оленя добрый кусок окорока. Олень был ранен и успел отбежать от места засады на четверть лье, пока не упал замертво. Тут-то я на него и наткнулся — думал, по счастливой случайности. Но браконьеры быстро разубедили меня в обратном…
— И как же вы спаслись?
— Истинным чудом. Пока они искали веревку и дерево с надежной веткой, — чтобы не обломилась под моим весом — подоспели лесничие. Так что веревка как раз и пригодилась. Только для других. Правда, лесничие хотели и меня вздернуть за компанию — посчитали, что я принадлежу к шайке браконьеров, но Господь не оставил бедного жонглера в своих милостях. Среди лесничих оказался человек, который узнал меня, и мы разошлись миром. Мало того, мне оставили кусок мяса и хорошо накормили, после того как я устроил им небольшое представление.
— Такие чудеса и впрямь в нашей кочевой жизни случаются… Вы что там высматриваете?
— Ворон.
— Зачем?
— Я не очень суеверен, но мне эта стая не нравится… — Франсуа указал на приц, которые вдруг резко спикировали вниз, и расселись на стенах замка.
— При чем здесь суеверия? Это всего лишь вороны, а не гарпии.
— Лучше бы это были гарпии. Присутствие ворон в данный момент — предзнаменование неудачи на охоте, не исключено, что и со смертельным исходом. Посмотрите на следопытов. Еще совсем недавно они ржали, как лошади, а сейчас почему-то притихли и тоже пялятся на ворон. А уж они-то в охотничьих забавах собаку съели.
— Не думаю, что какие-то вороны способны расстроить охоту.
— Открою вам, мой друг, маленький секрет… — Тут Франсуа оглянулся, понизил голос и тихо продолжил: — Рыцари собрались у Клиссонов не только ради охоты. Я тут нечаянно подслушал…
— Нечаянно? — Рейнмар скептически ухмыльнулся.
— Какая разница! Пусть простит меня пресветлая сеньора Жанна, но так уж вышло… В общем пришло известие, что граф Жан де Монфор, назначивший себя герцогом Бретани, требует от бретонского рыцарства принести ему оммаж [67] . Вассалы Клиссонов, а также близкие друзья рода собрались в замке, чтобы решить, что им делать. Ведь племянник французского короля Шарль де Блуа без боя бретонский трон не отдаст, несмотря на свой кроткий и отнюдь не воинственный нрав. За него все решает его женушка, в девичестве Жанна де Пентьевр. Вот уж где стерва!
67
Оммаж — в феодальную эпоху одна из церемоний символического характера; присяга, оформлявшая заключение вассального договора.