Красная перчатка
Шрифт:
Идея отправить гонца к отцу в Новгород умерла, едва родившись. Во-первых, неизвестно, что там и как. А во-вторых, датчане точно в Великий Новгород не сунутся, потому как издревле враждуют с новгородцами. Был еще вариант — отправить с письмом Истому, но Вышеня не доверял ему. Хитрый и оборотистый холоп мог просто сбежать и затеряться где-нибудь на просторах Западной Европы. Короче говоря, отчаявшийся Вышеня сказал: «Будь, что будет!» и оставил размышления до следующего дня, потому что спать хотелось больше, чем есть.
Ближе к утру их разбудил веселый голос Клауса. Вышене показалось, что он звучит с небес:
— Просыпайтесь, мессир! И ты, Вент, протри зенки. Ну вы и лежебоки…
— Клаус?! — удивлению Вышени не было пределов.
— А то кто же! Вылезайте. Пора сматываться.
Все еще не осознавая происходящего, они выбрались на палубу и увидели вахтенных, опутанных веревкой. Оказалось, что пираты на берегу здорово перепились и крепко уснули, в отличие от ваганта. Его даже не удосужились связать. А зачем? Бухточка находилась на крохотном островке, откуда сбежать не имелось никакой возможности.
Клаус потихоньку добрался до лодки и отчалил от берега. Как оказалось, вахтенные спали мертвецким сном, тоже отметив добычу добрым вином и жареным мясом, доставленным с берега. Поэтому ваганту не составило особого труда разобраться с ними при помощи вымбовки. Оглушив вахтенных, он связал их и каждому вставил в рот кляп — чтобы не начали звать на помощь.
Где и силы взялись у пленников? Вот тут-то и пригодились Вышене уроки судовождения мессира Джеральда. Кроме того, самое деятельное участие в подготовке судна к отплытию принимал Истома. Ему было знакомо морское дело — холоп несколько раз ходил в походы вместе с ушкуйниками. Потихоньку выбрав якорь, они подняли парус, и свежий ветер погнал судно на открытую воду, в пролив Скагеррак. И только когда корабль удалился на изрядное расстояние от островка, оттуда раздались яростные крики пиратов, обнаруживших пропажу. Плененных вахтенных матросов беглецы высадили на ближайшем острове, от которого до материковой части было рукой подать, оставив им надежду на спасение.
Поначалу все шло хорошо, кроме одного — на борту не нашлось запасов еды. отсутствовал даже обычный для любых судов неприкосновенный запас сухарей. Неизвестно, на что рассчитывал капитан пиратов, отправляясь в плавание, зато вина он припас — хоть залейся. Кроме того, нести вахты командой в количестве трех человек было очень трудно, к тому же Клаус Тойнбург оказался никудышным матросом. Поэтому и Вышеня, и Истома постоянно взбадривали себя вином, заменявшим им хлеб и воду.
А затем небо затянуло тучами и стало сильно штормить. Беглецы к этому моменту уже вышли в Западное море [71] и держали курс на пролив Па-де-Кале. Где примерно они находятся, Вышене сначала подсказывал образованный вагант, а затем приятели нашли в каюте капитана карту и общими усилиями разобрались в ней. До этого Вышеня ориентировался по звездному небу, а во время шторма единственным его помощником стала магнитная стрелка компаса.
71
Западное море — так в Средние века называлось Северное море.
Главная проблема заключалась в другом — в шторм, спустив парус, они не могли уснуть ни на миг. Хорошо, хоть корабль был построен добротно — какая-нибудь старая посудина на его месте давно бы уже развалилась. Он несся по морю, словно молодой горячий скакун, и его пассажиры с ужасом взлетали на гребень очередной волны и проваливались в бездну снова и снова.
На третьи сутки штормовой ветер стал ураганным. Истома вдруг бросил румпель, оставив товарищей наедине со стихией, и начал истово молиться святому Николаю, покровителю моряков, что для холопа было совершенно несвойственно, — он не шибко праздновал церковь, тайком приносил жертвы старым богам и часто богохульничал. Так делали многие новгородцы, у которых язычество укоренилось в крови.
Увидев, что творит Истома и заметив очередную волну, которая показалась ему горой, Вышеня бросился к холопу и накинул на него петлю с веревкой, прикрепленной к мачте. Это нехитрое приспособление — подсказка Клауса, чтобы не оказаться за бортом — и спасло жизнь Истоме, когда волна обрушилась на корабль.
— На место! Держать руль! — заорал Вышеня. — Убью! — И для большей убедительности съездил холопа несколько раз по лицу.
Удивительно, но трепка мигом привела Истому в осмысленное состояние.
— Прости, боярин… — сказал он покаянно и бросился на помощь изнемогающему ваганту, который с огромным трудом сражался с непослушным румпелем.
Шторм закончился неожиданно — как отрезало. Корабль выскочил на относительно тихую волну, и над головами товарищей по несчастью засияло солнце. Вышеня оглянулся назад и невольно вздрогнул — небо за кормой оставалось черным, будто там находилась сама преисподняя. Он истово перекрестился, все еще не веря в чудесное спасение. Спустя совсем небольшой промежуток времени море и вовсе успокоилось, стало ласковым и игривым, как щенок. Сильный ветер превратился в легкий бриз, мореплаватели подняли парус и без сил повалились на палубу, предварительно закрепив руль…
Французы им встретились на исходе дня. Это был один из военных кораблей флота короля Филиппа, патрулирующий проливы Ла-Манш, Па-де-Кале и часть Западного моря; между Францией и Англией наступило перемирие, но оно не касалось английских пиратов, которые начали разбойничать в проливах пуще прежнего. Оказалось, что шторм принес беглецов к берегам Фландрии.
Если уж начинается везение, то это надолго, — пока изменчивой Фортуне не надоест очередной каприз и она не сменит добродушное настроение на опалу. Так случилось и с беглецами. «Сен-Мишель» сначала зашел в Кале по какой-то военной надобности, — команде даже запретили сойти на берег — а затем взял курс на Бретань, в крепость Брест. Именно там находился один из тайных казначеев тамплиеров, адреса которых дал Вышене кормчий Ламбер. Юноша почему-то был уверен, что тот поспособствует ему в дальнейшей жизни, и не только деньгами. По крайней мере, подскажет, где поселиться и что делать дальше.
Капитан французов Жерар де Вьенн настолько проникся участием к судьбе трех героев, что быстро нашел в Кале покупателей на корабль пиратов и на груз в его трюме. Скорее всего именно за этим он и заходил сюда, хотя нельзя отрицать, что у него и впрямь имелись дела военные. Вышеня лишь мысленно расхохотался — он видел шевалье насквозь, поэтому, когда принесли целую гору вырученных от продажи монет, разделил ее на глазах капитана пополам и сказал:
— Мсье капитан! Прошу вас принять от меня эти деньги в знак благодарности за наше чудесное спасение. Можете распоряжаться ими, как вам угодно.
— Ах, мессир, вы так щедры! — растроганно ответил шевалье. — Благодарю вас. Я разделю их между своими офицерами и командой. Мне очень приятно, что нам придется общаться до самого Бреста.
Вышеня понимающе улыбнулся в ответ: как же, поделишься ты с матросами… Юноша был уверен, что шевалье Жерар де Вьенн, выходец из обедневшего дворянского рода, присвоит себе почти всю сумму. В разговорах капитан несколько раз упоминал бедственное положение своей семьи из-за войны, и Вышеня понял прозрачный намек. Главное — теперь он спокоен за свою жизнь: не поделись Вышеня деньгами с капитаном, в одну прекрасную ночь беглецы могли бы оказаться за бортом — что поделаешь, на море часто бывают несчастные случаи…