Красная шкатулка
Шрифт:
— Значнт, детство вы провели в Европе?
— Да, я родилась в Париже и прожила там восемь лет. Но папа и мама у меня американцы. — Она вздернула подбородок. — Я тоже американка.
— Оно и видно. — Фриц принес еще пива, и Вулф налил новый стакан. — Так-так. Прошло уже двадцать лет после смерти супруги мистера Макнейра, а он по-прежнему закрывает ателье второго апреля в знак уважения к ее памяти. Похвальное постоянство. Вдобавок у него умерла дочь — говорите, ей было два года? — и это усугубляет его горе. Значит, завтра вас в ателье не будет.
— Я буду у мистера Макнейра. Еще очень давно
— Стало быть, в этот печальный день вы заменяете ему дочь? Жутковато, он словно призрак вызывает, не находите? Между прочим, вам, конечно, известно, что ваш кузен, мистер Луэллин Фрост, не хочет, чтобы вы работали?
— Хочет или не хочет — это его проблемы.
— Разумеется! Но и моя тоже, поскольку он мой клиент. Он платит мне деньги, не забывайте.
— Не беспокойтесь, не забуду, — в голосе ее зазвучало презрение. — Впрочем, я отказываюсь обсуждать с вами моего кузена Лу. Он мне желает только добра, я в этом уверена.
— Однако не любите, когда над вами трясутся.
— Вулф вздохнул. Пена в стакане осела, он долил еще пива и выпил. Я сидел, постукивая кончиком карандаша по блокноту, и, поглядывая на ножки мисс Фрост, мысленно дорисовывал невидимые мне линии. Не то чтобы было скучно, но я вдруг забеспокоился: а что, если у Вулфа в жизненно важных центрах мозга завелись микробы, вызывающие гастрономическое заболевание? Мало того что он сейчас канителился с этой трудящейся богатой наследницей, казалось, что он даже и не пытается добиться от нее толку. Я вспомнил, какие иногда спектакли он устраивал, например, перед Нюрой Пронн, проходившей по делу Дипломатического клуба, и в душу мне закралось подозрение, что мой шеф просто-напросто убивает время. Иначе он давным-давно загнал бы в угол эту бедную богатую девочку.
Мои мысли прервал звонок и шаги Фрица, спешащего к входной двери. Подумалось, может, это разъяренный Дадли Фрост заскочил и у меня появилась возможность сдержать обещание? Я незаметно распрямился. Вулф, конечно, не обрадуется еще одному словесному шторму, да и сам я отнюдь не собирался угощать гостя «Старым Коркораном».
По счастью, это был не шторм, а легкий ветерок — всего лишь Фрост-младший. Заглянул Фриц, назвал имя гостя и провел его в кабинет. Луэллин Фрост прибыл не один. Вперед он пропустил пухлого коротышку примерно того же возраста, с круглым розовым личиком и быстрыми смышлеными глазками. Оба прошли до середины комнаты, и наш клиент обратился к кузине:
— Елена, зачем ты это сделала?
— Господи, Лу, тебя-то кто просил приезжать? В конце концов, я здесь именно по твоей милости. И ты тоже, Бенни? — вскипела она. — Может, и револьверы прихватили?
Луэллин повернулся к Вулфу с видом футболиста, готового к прорыву.
— Вы что тут, собственно, затеяли, черт возьми?
Увезти девушку — это вам так просто с рук не сойдет! Вот сейчас вытащу вас из кресла…
Но коротышка взял его за локоть.
— Немедленно прекрати, Лу, хватит. Лучше представь меня.
Наш клиент с трудом взял себя в руки.
— Бен, ведь он… ну ладно! — Он хмуро глянул на моего шефа. — Это Ниро Вулф. А это мистер
Вулф наклонил голову:
— Здравствуйте, мистер Лич. Не понимаю, о каких номерах вы говорите, мистер Фрост. И вообще — вам не кажется, что вы только усложняете обстановку? Приглашаете меня провести расследование и тут же, судя по всему, поручаете мистеру Личу препятствовать моей работе. Учтите, если так будет продолжаться…
— Что вы, никаких препятствий, мистер Вулф! — дружелюбно сказал адвокат. — Дело в том, что я старый друг Луэллина и хорошо знаю его. Это горячая голова, поверьте. Он кое-что рассказал мне об этой необычной ситуации, и я подумал, что нам стоило бы присутствовать при ваших разговорах с мисс Фрост. Более того, очевидно, было бы правильно, если бы вы с самого начала пригласили нас. — Он учтиво улыбнулся. — Разве это не справедливо? Вас двое и нас двое.
Вулф состроил гримасу:
— Сэр, вы рассуждаете так, словно мы — две враждующие армии. Впрочем, это вполне естественно. Для адвоката неудача оппонента такой же источник дохода, как для дантиста больной зуб. Я никого не хочу оскорбить, сыщики тоже живут за счет чужого горя. Но не они разжигают страсти, мне, во всяком случае, это не свойственно. Я не предлагаю вам сесть, ибо не вижу необходимости в вашем присутствии. Полагаю, что по этому вопросу мы можем проконсультироваться… В чем дело, Фриц?
Наш повар и домоправитель возник в дверях и проследовал к Вулфу строевым шагом с серебряным подносом в руке. Он подошел, поклонился и подал визитную карточку. Вулф небрежно глянул на нее.
— Еще один незваный гость. Скажите, чтобы… впрочем, нет, просите.
Фриц кивнул и вышел. Адвокат теперь пристально смотрел на дверь, Луэллин тоже повернул голову, только мисс Фрост не шелохнулась. Вошел новый гость. При виде его тонкого носа, жиденьких волос и темных бегающих глаз я с трудом спрятал ухмылку и пробормотал про себя: «Этот тоже затрясся», — а вслух сказал, поднявшись:
— Прошу сюда, мистер Джебер.
Лу Фрост шагнул вперед и набросился на него:
— Вам-то какого дьявола здесь нужно?
— Мистер Фрост! — резко остановил его Вулф. — Вы не у себя дома!
Адвокат снова схватил за локоть своего (и нашего) клиента. Перрен Джебер даже не взглянул на них. Он прошествовал мимо, встал перед Вулфом и слегка поклонился.
— Мистер Вулф? Добрый день! — Он повернулся к Елене Фрост и сделал еще один поклон, только менее официальный. — Вот вы где! Что с вами, вы плакали! Ах, прошу прощения, какая бестактность, какая бестактность с моей стороны! У вас все в порядке?
— В порядке, в порядке! Вы-то зачем приехали, Перрен?
— Затем, чтобы отвезти вас домой. — Перрен перевел взгляд на Вулфа. — С вашего позволения, сэр, я приехал, чтобы сопровождать мисс Фрост домой.
— Вот как, — проговорил Вулф. — Хотите сделать это полюбовно? Или силой, несмотря ни на какие преграды?
— Не так и не так, — вежливо улыбнулся Перрен. — Как бы вам объяснить? Мисс Фрост почти моя невеста.
— Ничего подобного! Перрен, я запретила вам так говорить.
— Я сказал «почти», дорогая Елена. — Он воздел руки. — Я позволил себе так выразиться единственно в надежде…