«Красное и коричневое» и другие пьесы
Шрифт:
На просцениуме — Ч т е ц в к р а с н о м.
Ч т е ц в к р а с н о м. Порядок приема посетителей в рейхстаге:
Пункт первый. Посетители проходят в здание рейхстага только через второй и пятый подъезды. Второй подъезд выходит на Симсонштрассе, пятый — на набережную Шпрее.
Пункт второй. Посетители, проходящие через пятый подъезд, попадают в вестибюль, отгороженный решеткой, за которой находятся рассыльные.
Пункт третий. Каждый посетитель обязан заполнить бланк, в котором должен указать свое имя, имя депутата, к которому идет, и цель посещения.
Пункт четвертый. Заполненный бланк рассыльный несет соответствующему депутату и спрашивает его, согласен ли тот принять посетителя.
Пункт пятый. Получив согласие принять посетителя, рассыльный сопровождает последнего к депутату.
Пункт шестой. Посетители регистрируются в специальной книге.
Снова шум в зале заседаний суда. Свет.
Д и м и т р о в. Меня не только всячески поносила печать — это для меня безразлично, — но в связи со мной и болгарский народ называли «диким» и «варварским», меня называли «темным балканским субъектом», «диким болгарином», и этого я не могу обойти молчанием. Верно, что болгарский фашизм является диким и варварским. Но болгарский рабочий класс и крестьянство, болгарская народная интеллигенция отнюдь не дикари и не варвары. Дикари и варвары в Болгарии — это только фашисты. Но я спрашиваю вас, господин председатель: в какой стране фашисты не варвары и не дикари?
П р е д с е д а т е л ь (прерывает Димитрова). Вы ведь не намекаете на политический климат в Германии?
Д и м и т р о в (с иронической улыбкой). Конечно, нет, господин председатель… Задолго до того, когда германский император Карл Пятый говорил, что по-немецки он беседует только со своими лошадьми, а германские дворяне и образованные люди писали только по-латыни и стеснялись немецкой речи, в «варварской» Болгарии Кирилл и Мефодий создали алфавит родного языка, подарив славянам свою письменность.
Ч т е ц в к о р и ч н е в о м. Газета «Телеграфенунион» от десятого мая тысяча девятьсот тридцать третьего года. «В Дрездене перед студентами выступил поэт Вильгельм Веспер. После собрания состоялось факельное шествие. У колонны Бисмарка после речи одного из старейшин дрезденского студенчества была предана огню вся грязная и мерзкая литература».
Из затемненного зала заседаний доносится шум.
П р е д с е д а т е л ь. Димитров, еще раз предупреждаю вас самым серьезным образом…
Его слова поглощает шум.
Ч т е ц в к р а с н о м. Десятого мая в Берлине, на площади перед университетом, в небо взметнулись огненные языки огромного костра. Вокруг площади стояли коричневые и черные шеренги штурмовиков и эсэсовцев. Подъезжали машины, доверху груженные книгами. Гремели оркестры, раздавались воинственно-ликующие возгласы. На автомобиле прибыл сам министр пропаганды Геббельс. Эта единственная в своем роде драма сожжения книг разыгралась в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Она сопровождалась пением «Хорста Весселя» и национального гимна Германии. В пламени костра горели произведения Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина и Сталина, Розы Люксембург, Карла Либкнехта и Августа Бебеля. В огонь летели сочинения писателей-пацифистов, книги буржуазных поэтов и социальных реформаторов, чьи имена еще совсем недавно считались в Германии величайшей гордостью. Огонь пожирал книги Томаса Манна, Генриха Манна, Леонгарда Франка, Зигмунда Фрейда, Стефана Цвейга, Арнольда Цвейга, Бертольта Брехта, Анри Барбюса, Ильи Эренбурга, Лиона Фейхтвангера, Иоганнеса Бехера, Ярослава Гашека, Эгона Эрвина Киша, Роберта Неймана, Эриха Марии Ремарка, Людвига Ренна, Эмиля Людвига, Теодора Вольфа, Якоба Вассермана, Генриха Гейне. Это сожжение прогрессивных творений духа совершалось возле памятников Александру и Вильгельму Гумбольдтам, установленных перед университетом. Вильгельм фон Гумбольдт, основатель этого университета, хотел поднять юнкерскую Пруссию до уровня западного буржуазного мира. А теперь у подножия его памятника немецкие студенты, одетые в форму штурмовиков, уничтожали лучшие образцы прогрессивной литературы… «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес».
Из затемненного зала слышны реплики.
Д и м и т р о в. Поэтому я протестую против нападок на болгарский народ. У меня нет основания стыдиться того, что я болгарин. Я горжусь тем, что я сын болгарского рабочего класса.
П р е д с е д а т е л ь. Димитров…
Шум в зале заглушает его дальнейшие слова.
Ч т е ц в к о р и ч н е в о м. Когда халиф Омар решил сжечь знаменитую Александрийскую библиотеку, сентиментальные люди просили его не делать этого. «Почему же? — спросил халиф. — Если в этих книгах написано все, что есть в Коране, значит, они лишние. А если написано что-то другое, то они вредные». Вот почему была сожжена Александрийская библиотека.
Свет в зале. С этого момента до конца пролога слышны отдельные реплики некоторых главных действующих лиц. Иногда напряжение в зале достигает высшей точки и заглушает их.
Г е р и н г. Я вам скажу, что известно германскому народу. Германскому народу известно, что здесь вы бессовестно себя ведете, что вы явились сюда, чтобы поджечь рейхстаг…
П р е д с е д а т е л ь. Димитров, я строжайшим образом запрещаю вам вести такую пропаганду…
Д и м и т р о в. Я очень доволен ответом господина премьер-министра.
Д и л ь с. Димитров, за рубежом ведется клеветническая кампания против национал-социалистской Германии. Мы не хотим, чтобы там создалось впечатление, будто бы мы идем на уступки этому враждебному движению.
Д и м и т р о в. Одежда голой правды слишком дорога, господин министерский советник.
Г е л е р (Димитрову). Вам не удастся меня оскорбить. У меня нервы крепче, чем у господина премьер-министра.
Д и м и т р о в. Фрейлейн Рихтгофен, вам нравятся ответы господина министерского советника?
А д е л ь. Я вам запрещаю!
Д и л ь с. Димитров, в нашей стране сейчас совершается революция.
Е в а Р и л ь к е. Революцию делаете, да?.. Грызете друг друга, как собаки…
В а н д е р Л ю б б е (смеется громко, истерически). Я слышу голоса! Слышу голоса!..
П р е д с е д а т е л ь (отчаянно звонит, Димитрову). Я лишаю вас слова!
Г е р и н г (Димитрову). Вы явились сюда, чтобы поджечь рейхстаг. (Нажимает кнопку звонка.)
Входят д в о е п о л и ц е й с к и х.
П р е д с е д а т е л ь (полицейским). Выведите его!
Д и м и т р о в (которого полицейские выводят из зала). Вы, наверно, боитесь моих вопросов, господин премьер-министр?
Г е р и н г (кричит вслед Димитрову). Смотрите, берегитесь, я с вами расправлюсь, как только вы выйдете из зала суда!