Красные камни
Шрифт:
— Как интересно, Василий Кузьмич! Я вижу, тут у вас целая полка книг по кулинарии, судя по обложкам. А это что, техническая литература? И на немецком языке тоже есть.
Память о прошлом увлечении. Когда-то давно Вася Бакланов мечтал стать электриком, или даже радистом. И даже, в начале тридцатых, собственноручно (по схеме из журнала "Радиофронт") собрал телевизор (вернее, приставку, которую надо было к радиоприемнику подключать — кто помнит сейчас, что было и такое?). Но времени катастрофически не хватало, и на настоящее образование тоже, лишь из случайно попавшей литературы что-то перехватить. А после войны технические книги на немецком везли в огромном количестве, и знакомые из Германии, и в букинистических магазинах было навалом. И Бакланов собирал свою коллекцию — как память о той давней и несбывшейся мечте.
— "Справочник инженера" Хютте, оба издания, и наше довоенное, и немецкое, четырехтомник! Техническая энциклопедия, второе издание. Справочник физических, химических и технологических величин, восьмитомник с двадцать седьмого года. "Гидроаэромеханика" Прандтля, оригинальное издание, с которого наш учебник переведен. Вы и этим интересуетесь, Василий Кузьмич?
Бакланов кивнул — ему стыдно было признаться, что он покупал трофейные книги, ориентируясь на рисунки, чертежи и схемы и не понимая языка. А вы, Ира, разбираетесь и во всем этом?
— Ну, Василий Кузьмич, у меня еще в школе по немецкому была пятерка. После Анна Петровна со мной занималась, а она по-немецки свободно. И я все же пыталась в Бауманку поступить, учила много. Но такого как у вас, не во всякой библиотеке увидеть можно!
Бакланов хотел сказать — буду рад видеть вас и в будущем, у себя в гостях. Или давать вам книги, для экзаменов и работы. Но тут в дверь позвонили — гости начали наконец собираться. Первым пришел Мишка Мацевич (однокашник еще по курсам политграмоты, двадцать третий год), затем Яша Сугробов, Веня Седлер (вместе в партию вступали в двадцать седьмом) — когда-то вихрастые мальчишки, желающие умереть за мировую революцию, сейчас солидные дядьки, обремененные и пузом, и семьей, жену Мишки Аглаю, комсомолочку с питерской Первой Табачной фабрики, Бакланов тоже знал с довоенных времен, с остальными встречался на таких же посиделках. Гости все прибывали, их было больше десятка, и это не считая жен, вся вешалка в прихожей была занята пальто, накидками и плащами. Хозяину дома — дружеский привет! Василь Кузьмич, поздравляем с повышением! И я вижу, у тебя новая хозяйка — представьте меня ей!
Бакланов заметил, как Ира чуть скривилась при этих словах. И шепнул ей — не обращай внимания, Мишка всегда был на редкость толстокожим. А так он отличный парень, честный и принципиальный — в тридцать седьмом бумагу писал наверх, говоря что его друга, неправильно, и не виноват тот… И в войну в артиллерии служил — сейчас снова, по строительной части. И кстати, говорят, что в фильме, где в прошлом году Смоленцева снималась — герой-прораб с Мишки списан. Ну а Аглая лишь сейчас такая солидная дама на вид, а прежде истинной комсомольской секретаршей была, делегаткой какого-то съезда. Времена тогда были другие, голодные и беспокойные…
Последним пришел Витька, и не один. С ним был тот, кого Бакланов впервые увидел еще в двадцатом, на польском фронте под Замошьем. С кем вместе потом на Врангеля шли, затем в двадцать восьмом пересекались, в тридцать шестом, и последний раз, коротко совсем, три года назад. Комиссар, Андрей Иванович, лишь чуть старше самого Бакланова, но в том далеком двадцатом уже с орденом Красного Знамени на груди (тогда это было, как сейчас Золотая Звезда). В тридцать шестом он уже был "двухромбовым" [38] , в каком же чине сейчас, и представить страшно! И служит, как понял Бакланов, то ли в МГБ, то ли в военной разведке — первое все ж более вероятно, раз в штатском пришел.
38
прим. авт. — совр. аналог, генерал-майор или генерал-лейтенант.
Сначала, гости воздали должное кулинарным талантам хозяина — конечно, на столе не все было творением рук Василия Кузьмича, но самые деликатесы. Когда обстановка стала непринужденной, в том числе и от выпитого вина (о, графины — как графья пьем, это кто такое придумал), причем Ира лишь чуть пригубила, завязалась беседа. Сначала обсуждали дела карьерные, и так известные большинству давно знакомых друг с другом людей. Женщинам это быстро надоело, и они, собравшись в углу вокруг дивана, образовали свой кружок, до Бакланова долетало оттуда:
— …у Марьи Сергеевны и Ипполита Петровича дочка не поступила в МГУ. Мальчику пришлось бы в армию — ну а девочка дома побудет еще год. Вы ж понимаете, "закон о тунеядстве" на практике, к детям нашего круга… да, с мальчиками строже, ну а дочка приличных родителей, это совсем другое дело!
— …говорят, в Париже сейчас носят юбки до колена. Нет, понятно, что кризис, ткани не хватает, как в войну было ограничение. Но вот у нас это статусно — даже "полусолнце" и на четверть ниже, считается приличным лишь для тех, кто каждый рубль экономит, по крайней мере тут в Москве и в Ленинграде. А у французов — неужели у них настолько плохо, с этой индокитайской войной, что каждый грош приходится считать?
— …а мне нравится новый фасон "трапеция", клеш прямо от плеча. Идет всем, независимо от того, есть талия или нет. К нему накидка нужна не "летящая", а классическая. И обязательно широкая шляпка, чтобы силуэт уравновесить.
— …ох, девочки, о чем говорим? Двадцать лет назад, и представить не могли. Бедствовали, голодали, за старшими донашивали. Зато теперь хорошо поживем — и дети наших бед знать не будут.
Ну а мужская часть компании скучковалась у другого края стола, хотели вообще в кабинет перейти — но пока на столе еще что-то несъеденное осталось… И вели совсем иной разговор.
Сначала, как водится, выпили еще раз — за Сталина, за Родину, за Победу, за тех, кто не дожил. Не водку, все то же красное вино — Бакланов заметил, что Ира лишь пригубливала, не пила, она единственная из женщин осталась в чисто мужской компании, даже Аглая (комсомолочка со стажем, а сейчас партийный секретарь немаленького московского завода) увлеченно обсуждала дамские моды. Товарищи поглядывали на нее с некоторой настороженностью, все ж она была пока еще не "своя". И Бакланов решил разрядить ситуацию, сказав:
— Представь, Ириша, Андрей Иванович видел Ленина! Был делегатом того самого съезда комсомола, где Ильич указал, "учиться, учиться и учиться".
— Ой, правда?! — воскликнула Ира — расскажите, Ильич был похож на артиста Щукина, из фильма про Октябрь? А он и в самом деле так картавил? И мог по простому к вам подойти, обратиться, спросить о чем-то?
И она кокетливо поправила на груди шелковую розу.
— Ира, вы ведь комсомолка? — спросил Андрей Иванович (Ира кивнула) — тогда скажите, как вы понимаете слова Ильича, про необходимость учиться? И про то, что каждая кухарка должна управлять государством.