Красные следы на белой коже
Шрифт:
Чтобы заглянуть на верхнюю полку, пришлось влезть на табуретку. Едва моя рука нащупала в недрах холодильника контейнер с салатом, запахом очень похожим на оливье, а видом — на цезарь, как за спиной прозвучало вкрадчивое:
– Что это загребущие ручонки шарят по хозяйской кухне?
Я ойкнула и оступилась. Шаг назад — и табуретка, качнувшись, завалилась набок. Отстраненно я отметила, что под ногами больше нет опоры, но едва я успела испугаться, как чья-то рука подхватила меня под мышки, не дав упасть.
Подняв и поставив табурет на место,
– Я тебя не заметила, - пробормотала я.
Стало как-то не по себе. Особенно неловко было встречаться глазами после того, как я умудрилась стать невольной свидетельницей его вчерашнего разговора с Хозяином. Хотя, судя по довольной роже Яна, это смущало только меня.
– Ой, правда?
– он закинул ногу на ногу и наигранно-удивленно выпучил глаза, - А, тогда, конечно, извини. Я специально не стал обозначать свое присутствие. Хотел посмотреть, что ты станешь делать.
Ну да, конечно. Большой Брат следит за нами.
Чего-то он после вчера слишком довольный.
– Бедняга. Как же скучно тебе живется, что ты не находишь лучшего развлечения, чем шпионить за мной. Понравилось хоть? — упрямо двигая табурет к холодильнику, я фыркаю.
Салат действительно оказался какой-то вариацией на тему цезаря, как если бы повар задумал вдруг добавить ананасы и убрать помидоры. Вкус непривычный, но есть вполне можно.
– Так что, - продолжила я, - ты и эта Ольга, вы, типа, вместе, что ли? Или как?
Ян насупился. Все-таки, каким бы беспечным он ни старался казаться, было видно, что мои слова ему неприятны.
– А какая тебе-то разница? — он подошел к раковине открыл воду и принялся споласкивать чашку. — Это тебя купили. А я — продался сам.
О, как оно, значит!
– Да-да, - быстро расправившись с салатом и задумчиво поглядывая, не поживиться ли еще чем-нибудь, ответила я, - вот только меня не месят, как тебя.
Ян круто развернулся на пятках. Дернул щекой, в его глазах загорелся нехороший огонек.
– А ты бы хотела?
На всякий случай я ткнула пальцем, показывая на потолок:
– Но-но, камеры! Даже не думай!
– Вообще-то, они только у тебя в комнате.
– Вообще-то, - в тон ему, выставив на всякий случай перед собой вилку, сказала я, - фиг ты меня больше разведешь на… на что ты там хочешь меня всегда развести?
– На секс? А тебе не все равно? Особенно теперь.
– Что значит — теперь?
Один-один.
– Завтра четверг.
Ян забрал у меня посуду и, выдавив на губку новую порцию «Фейри», методично принялся за мытье.
– Может хоть ты мне расскажешь, что там должно случиться?
– А ты у Хозяина спроси своего.
– Тебе он тоже хозяин, - я сощурилась, - может, и не в такой степени, в какой меня, но ты ведь его слушается. Так что не надо мне врать, что ты не подчиняешься ему.
– В отличие от тебя, он мне платит.
– Ты не ответил. Что будет завтра?
Неопределенно
– Да ничего не будет, - мокрая ладонь легла мне на плечо, я дернулась, скидывая ее. На одежде остался влажный след. — Спросят: «По своей воле или нет?» Ответишь «нет» - хозяина твоего выпнут из доминантов под зад ботинком, тебя — просто выпнут. Все счастливы, все довольны.
– Что-то я сомневаюсь.
– Решать тебе. Ответишь, что по своей воле — тебя ждут чудесные несколько часов в компании десятка придурков-высших. Выживешь — хорошо. Но я бы советовал тебе не геройствовать, а сразу сказать Бурому, что ты не из наших и все сразу закончится.
Если все так, то мне и бояться нечего, получается? Темнит Ян, ох темнит! Но разбираться с этим все равно придется завтра.
– Кто такой Рики Коди? Почему они мне не обрадуются?
На губах Яна заиграла прежняя улыбка.
– А пойдем, я покажу тебе.
Поманив за собой, Ян вышел с кухни. Чуть прошел вперед, остановился у очередной, ничем не отличающейся от других в доме, двери. Нажал на ручку.
– Прошу, - приглашающе взмахнув рукой, Ян вошел первым.
Комнату заливал свет — он шел от панорамного окна, выходящего в сад. За те дни, пока я не покидала дом, деревья скинули последние листья, а осенняя рыжина успела смениться на зябкую снежную пыль.
– Подойди к окну.
Обогну почти вплотную придвинутый к окну, стол, я подчинилась. Вздохнула — стекло тут же запотело, образовав на кристально прозрачной поверхности мутное пятно. Ладонь сама потянулась вперед — я медленно коснулась его пальцем, очерчивая линию, и вдруг отпрянула, с криком ужаса, натыкаясь спиной на стол, напрочь сметая с него содержимое.
21. Ведущий или ведомый?
Пес возник словно ниоткуда: зубы, показавшиеся мне в тот момент огромными, клацнули, метясь мне в шею, а лапы бессильно заскребли по окну. На стекле остались потеки вязкой слюны.
– Доберманы, - Ян указал на второго пса, выжидательно трусившего взад-вперед перед окном. — Он выпускает их, когда отлучается.
От вида оскаленных морд, по коже продрал мороз.
– А вот хозяйский стол ты зря разворотила.
Блин! Блин-блин-блин! Теперь стала понятна подозрительная добродушность Яна — Хозяин точно не простит того, что я ослушалась прямого приказа не лезть в кабинет. Значит. Ян читал записку и все это — и разговор на кухне и подставу с окном — придумал заранее!
Так. Без паники. Что где лежало? Как бы случайно, Ян поддел носком стопку бумаг на полу. Из стопки показался краешек фотографии. Тут уже я, забыв начисто про приличия и что Ян, вообще-то, все еще тут, принялась рыться в этой куче, вытаскивая одну фотографию за другой: до падения, по всей видимости, они лежали в одном конверте, пока я не умудрилась устроить тут погром.