Красные следы на белой коже
Шрифт:
На фото Хозяин. Стоит на коленях, его руки стянуты ремнями, на шее — строгач, шипы впиваются в горло. Глаза завязаны, а голова откинута назад — рот открыт в застывшем крике: от уха, скатываясь вниз, струится кровь. На переднем плане позирует крупный мужик - стоит спиной к фотографу так, что его лица не видать. В руках нож.
Второе фото. Все тот же мужик, отвернув лицо от камеры, сношает моего Хозяина. Руки нижнего все также связаны, глаза закрыты, на теле свежий шрам от лезвия.
Третье я и вовсе разглядывать не стала — сплошное мясо, на ночь не смотреть и даже не представлять мысленно.
Четвертое —
Еще фото: знакомый хозяйский автомобиль, дверца распахнута, сам Хозяин лежит навзничь на асфальте, словно его силой выволокли из машины: мобильник вылетел из руки и упал в грязь, а нога зацепилась за коврик под сиденьем. У Хозяина заломлены руки, видно, как он тяжело дышит и что-то пытается сказать, а над ним, по-прежнему отвернувшись, упирая свое колено хозяину в спину, стоит мужик с других фотографий.
За ним еще одно, скорее всего, эта фотография должна была находиться где-то в начале стопки. В кадре чистая, нетронутая шея Хозяина, чья-то ладонь вдавливает в эту самую шею лезвие ножа. Вены панически вздуты.
На шестой, седьмой и следующих были те же: мой Хозяин и, по всей видимости, его доминант.
Я настолько увлеклась разглядыванием фотографий, что опомнилась только тогда, когда по коридору зазвучали знакомые шаги, а Ян всплеснул руками и притворно запричитал:
– Ой, ты извини, конечно, но что-то мы с тобой немного подзадержались тут, ага? А мне еще прибраться надо и обед сам себя не приготовит и…
Пятясь, он выскользнул из комнаты, оставив меня тут, наедине с беспорядком в кабинете, стопкой фоток в руках и полным шоком от увиденного, в голове. А шаги и не думали стихать — наоборот, они все приближались, пока Хозяин не вошел в кабинет, и его лицо не исказила гримаса ненависти.
Хозяин смотрел на фотографии, не отрывая взгляд. В его глазах смешались гнев, боль и растерянность. Я испуганно сжалась. Он точно меня убьет. Такое вмешательство в свою жизнь он точно мне никогда не простит. Сделав шаг ко мне, опустился на корточки и забрал из моих рук карточки. Он двигался медленно, словно бы старательно контролируя каждое свое движение - отчаянно сдерживаясь, чтобы не сорваться и не потерять над собой контроль.
– Я не хотела. Честно. Это Ян, он все подстроил. Я вообще не знала, что это твой кабинет и твой стол и эти собаки чертовы…
Он смотрел напряженно, с недоверием и я поняла - Хозяин едва сдерживается, из последних сил и чтобы я сейчас ни говорила, как бы ни оправдывалась - все только поспособствует тому, что туго сжатая пружина внутри него развернется, уничтожая все живое на своем пути.
– Я знаю, - пробормотал он едва слышно, - ты же не самоубийца, в конце концов.
Все-таки он смог сдержаться - помогла ли в этом многолетняя дипломатическая выучка или еще что, непонятно. Хозяин устало оперся спиной рукой о стену. Отвел глаза.
– Слушай, я… это ужасно, - стремясь закрепить успех, я предприняла второю попутку завязать разговор.
– Люди так не поступают. То, что они сделали - это неправильно.
– Ты не знаешь, что видела, - голос Хозяина звучал глухо, каждое слово он буквально выдавливал из себя.
В конце концов, тот, кто поставил в один ряд слова "понимание" и "прощение" был чертовски
– Достаточно того, что я знаю о тебе. Это твой сценарий, - я кивнула, - и поэтому ты все время возвращаешься к нему, в этот Клуб. И меня тащишь. Тебе не приходило в голову, что все ваши забавы, выдуманная же для таких же, как вы, психов, иерархия - это немного не то, чем стоит осчастливливать других людей? Ты ведь не просто так устроил все именно подобным образом, - с молчаливого разрешения продолжила я, - ты запросто мог подойти ко мне, там, на корпоративе. Познакомиться. Если бы ты проявил терпение, я сама пошла бы за тобой куда угодно. Согласилась бы на что угодно и это стало бы для меня нормой, как для тех двух, что были здесь до меня.
– Я хотел, чтобы это было по максимуму неприятно, - Хозяин кивнул, - чтоб ты ненавидела меня так, как только способна. Чтобы даже мысли, о том, что ты можешь… - он замялся, подбирая слово. Сел рядом со мной на пол.
– Можешь привязаться ко мне, казалась абсурдной. Чтобы я не сближался с тобой.
– Почему? То есть, какой в этом смысл?
– Чтобы не привязываться, - это признание далось ему также сложно, как и контроль за своими эмоциями, когда он застал меня за разглядыванием фоток. Только теперь он сдерживал не гнев, а другую, более глубокую эмоцию, ту свою сторону характера, которую до сегодняшнего дня он мне не показывал.
– Да и кто сказал, что мне не нравилось то, что со мной происходило?
– продолжил он, - Может, это именно то, чего я хотел? Может, я сам просил об этом или провинился и заслужил подобное?
– Никто не заслуживает подобного, - страх ушел окончательно, теперь в Хозяине я больше не видела мучителя. Пожалуй, ему нужна помощь в куда большей мере, чем мне.
– Ты сама знаешь, что к боли и унижениям быстро привыкаешь. Как можно унизить того, кто и так ниже всех? Посмотри на себя: тебе почти плевать, ты уже начинаешь сама входить во вкус и получаешь кайф. Ты почти неуязвима, потому что знаешь — хуже, чем сейчас, быть не может.
С толикой хищной грации он принялся расхаживать по кабинету. В темных, свинцово-грозовых глазах прорезалось что-то похожее на чувствительность. От того, кто был моим Хозяином, осталась лишь внешность, оболочка. Сейчас он словно перешел во вторую свою ипостась — в роль простого мужчины, человека, способного на ответное чувство.
– Раньше Клубом правил мой отец и это был совсем другой Клуб, не такой, каким я привык его видеть последние шесть лет. Это было до того, как Бурый приехал в наш город и установил свои порядки. Я так и не понял, что именно стало камнем преткновения в их конфликте - бизнес ли они делили, или еще что, но так или иначе, до моего папаши Бурый так и не смог добраться — тот слинял заграницу, но зато он в полной мере оторвался на мне. Это потом я смог доказать всем, что дети не всегда в ответе за родителей и сумел восстановить свой статус. Доказать, что сам чего-то стою. Понять, что власть - это знать, что ты можешь сделать, но не делать этого.