Красные следы на белой коже
Шрифт:
Как дальше жить? И, главное, зачем?
В комнате Хозяина не оказалось. Я провела ладонью по шершавой ткани штор, по контуру обводя тисненый рисунок. Открыла окно.
Первый этаж.
Цепь все еще висела на своем прежнем месте, у стены. Наматываю один конец на шею, второй креплю к батарее. Это ничего, что этаж первый. Если шагнуть наружу — цепь натянется и задушит или сломает мне позвонки. Лишь бы моего веса хватило.
Открываю окно — воздух рвется в комнату, едва не сбивая с ног, шторы надуваются парусом. Медленно, как улитка, карабкаюсь
Папа, я иду к тебе.
27. «Я не держу тебя»
– Сдурела?!
Хозяин рывком сдергивает меня с подоконника. Падаю на пол, цепь летит следом, приземляется на лицо и рассекает губу.
Сижу, прижавшись спиной к батарее, руки машинально стискивают цепь, будто ища в ней поддержки.
– Совсем, что ли? — Хозяин опускается передо мной на корточки, а потом и вовсе на колени. Садится рядом, приобнимает. Прячу лицо в район шеи. — Теперь все в порядке будет. По-другому. Теперь, когда ты официально моя, никто тебя и пальцем не тронет. Веришь?
– Так теперь всегда будет? Этот Клуб…
– Нет. Если не будешь дурить. Ты же не будешь?
Испытующий взгляд прозрачных, словно лед, глаз.
– Не буду.
Хозяин крепче прижимает меня к себе, попутно стягивая цепь с моей шеи. Говорит, намеренно растягивая фразы:
– Ты понравилась ему.
– Кому?
– Бурому, - Хозяин морщит лоб, тычется носом мне в висок.
– Ура. Ура же? Это ведь хорошо?
– Нет, Лиса. Это очень плохо. Он просит продать тебя ему. Если откажусь, у меня будут неприятности. Бурый не знает слова «нет» и не остановится ни перед чем в стремлении заполучить понравившуюся игрушку. Вот только хрен ему! Я тоже не очень-то люблю делиться.
Отодвинулся. Погладил меня по груди — я потянулась за его рукой. Чуть сжал сосок. Я протяжно вздохнула. Все-таки он успел изучить меня и мое тело, благодаря чему получить нужную эмоцию от меня не составляло для Хозяина большого труда.
— Тебе нечего бояться, Лиса, — приняв возбуждение за беспокойство, продолжил Хозяин, — тебя он не тронет раньше времени, а вот мне бы стоит начать опасаться за свою жизнь. Возможно, он решит избавиться от меня, - обыденно, словно так, как будто речь шла о каком-то пустяке, заключил он.
– Я… - я замялась. — И вообще, что стало с комнатой? Эти шторы, ковер…
– Решил добавить чуть-чуть уюта. Отдал Яну распоряжение, подумал — вдруг тебе будет приятно проснуться в более домашней обстановке.
Хозяин провел рукой по моему плечу. От ключицы к шее.
Да что ж в нем такого, что меня так зацепило, что я готова ластиться к этим рукам?
– Где ошейник? — не найдя что ответить, спрашиваю я.
В голове все еще противно звенело. Я нахохлилась, прижимаясь к плечу Хозяина.
– Он тебе больше не нужен. Я оставил его в Клубе. Лиса, знаешь… у тебя получилось. В смысле, ты напугала меня. И тогда — под конец вечера,
Мысль о том, что Хозяин после всего того, что было, после пережитого мною (не только ради себя, но и ради него, на секундочку!) просто так возьмет, и откажется от меня, доставляла почти физическую боль. Почти такая же сильная, как в застенках Клуба.
– О чем это ты говоришь? — голос сиплый, почти чужой. — Что значит, отпущу?
На секунду я представила, каково это будет — вернуться. В офис, глядеть в бесстыжие глаза гендира, еще недавно возбужденно всхрюкиавющего на мне. Домой…
– Я. Никуда. Не пойду.
Вот так. Четко и с расстановкой.
Хозяин отстранился. Одним рывком, без предупреждения кинул меня на ковер. Навалился сверху. Рот кривился в злобной ухмылке. Завозился, стягивая с себя трусы. Окинул взглядом, соображая, куда бы пристроиться и, спустя секунду, хозяйская плоть уже тычется мне в губы. Рефлекс сработал — наученная горьким опытом, я не стала сопротивляться и провела языком по стволу.
Неужто жалеет, не решаясь тревожить истерзанное тело?
– Что, понравилось? — гаркнул Хозяин, - Под Бурым — понравилось?!
Схватил за волосы, потянул на себя. Вперился взглядом в мое мокрое от слез и слюней, лицо. В опухшие губы, дрожащие, но старательно прихватывающие головку.
– Н-нет.
Отвечать с членом во рту сложно, и я выворачиваюсь из захвата, щурюсь, от боли в макушке, пока Хозяин продолжает вжимать меня в ковер.
– Тогда почему?
Тут я замерла и даже вырываться прекратила.
– Что значит — почему? Посмотри на меня! Посмотри! Ты лишил меня нормальной жизни! Ты думаешь, можно просто так взять и купить человека, забрать его имя, заменить кличкой, превратить его жизни в бесконечное ожидание пыток, а потом в один момент, наигравшись, просто выбросить? Уж лучше бы ты дал мне сдохнуть.
– Серьезно?
– Хозяин отступил. Ломаным жестом указал на окно. — Вперед. Если все так, как ты говоришь…
То ли из-за его слов, то ли из-за того, что слова, долго копившие внутри, наконец, нашли выход, но умирать резко перехотелось. Нет уж, мы еще повоюем. Отольются гаду Лискины слезки.
– Что, все? Успокоилась?
Член снова вернулся в мой рот. В отместку прихватила зубами и зажмурилась, ожидая наказания.
Хозяин даже не дернулся. Его пальцы скользили по лицу, очерчивая контур губ.
– Мне некуда идти теперь.
– Лиса моя, - Хозяин неожиданно ласково приподнял меня, посадил к себе на колени. — Я жестко накосячил. Это все… ну, не могу я видеть тебя под кем-то! Крышу рвет начисто. Прости. Сам дурак.
Очень осторожно, словно боясь спугнуть, он коснулся губами моего лба. Поцеловал в висок, спустился до переносицы. Подушечкой пальца стер дорожки слез, мягко коснулся трещинки в уголке рта.