Красными нитями
Шрифт:
— Да что ты говоришь, — прошипел Кай. — Ну давай, вспомни свои первые дни без демона. Хорошо тебе пришлось? А каково Рейну, как думаешь? И ему — действовать по плану? Ха!
Смерив Кая взглядом, Вир спокойно продолжил:
— Я знаю, что мы все заслуживаем правды и шанса. Я решил остановить вас, чтобы вы не потеряли этот самый шанс. Я признаю, что перешёл границу допустимого. Я должен был поговорить — просто поговорить, — Вир выразительно посмотрел на Кая, будто намекал на что-то, — Но слова иногда даются сложнее
Хотелось плеваться. Надежды, как же!
Кай искоса глянул на Адайн. Девушка смотрела на профессора, как ребёнок — на нерадивого отца. Её лицо читалось лучше открытой книги: она злилась на Вира, злилась на то, что он сделал с ними, и всё же не могла ничего ответить. Он был для неё семьёй, тем отцом, а заодно и матерью, которых у неё никогда не было. И сколько бы Адайн не говорила, что это Кай стал для неё первым близким человеком, это было не так.
И больше всего сейчас он бы хотел ударить Вира, а лучше — хлестнуть кнутом, да прижечь железом, и оставить такие же безобразные шрамы, как у него. Вся эта ненависть разбивалась о привязанность Адайн.
Кай посмотрел на Кириона. Тот просто пожал плечами:
— Выбирай: ненависть и обиды или семья и доверие. Один раз ты уже выбрал, ну, доволен остался?
— Я защищал не только себя. У меня есть брат, — Вир снова посмотрел на Кая, — Его зовут Ригард В-Бреймон, и всё это мы затеяли с ним. Ещё тогда, девять лет назад. Мы хотели бороться любым способом. Я начал действовать из Канавы, а он — пробираться в Совет.
Кай и Адайн переглянулись. Ещё один с братом, ну конечно, почему бы и нет, черт возьми. Паутина оплетала всё сильнее.
— У Рига не меньше поводов ненавидеть Совет, чем у всех нас. Но главная причина — это ты, Адайн.
Девушка вздрогнула. Кай перевел недоуменный взгляд на неё, на Вира и назад.
— Риг стал циником ещё после того, когда его отца-гвардейца несправедливо осудили и повесили. Но я знаю, что весь этот цинизм разоружила одна женщина — Эстера А-Даран.
Кай опять посмотрел на Адайн, на Вир. Девушка тихим голосом пояснила:
— Это моя, — она замялась, будто не хотела или не могла произнести следующее слово. — мама.
— Они долго встречались. Думали убежать, но она боялась преследования Я-Эльмона и не решалась. Ещё и ты была маленькая — ну куда ей, с крошкой на руках? Но Риг убедил Эстеру. Ему нужны были вы обе. Ты понимаешь почему, Адайн?
— Нет! — выкрикнула девушка, мотая головой.
Но она понимала. Кай взял Адайн за руку и ответил кривой ухмылкой на удивлённый взгляд Вира. Он тоже понимал и ни черта не верил профессору.
Кай переглянулся с Кирионом. А если это правда? Тогда ему надо выбрать жертву: родители или надежды на Адайн. И при любом выборе он тоже оставался жертвой.
— Не может… — Адайн не договорила и снова закачала головой.
— Почему не может? — всё тем же спокойным, ровным голосом спросил Вир. — Эстера родила в семнадцать. Ригу тогда было шестнадцать. Оба в самом расцвете сил.
Адайн вырвала свою ладонь у Кая и обеими руками ухватилась за серебряную птичку на шее.
— Заткнись, я не хочу это слышать!
Она обвела Вира и Кая безумным взглядом и расхохоталась:
— Мой отец — Ригард В-Бреймон, глава Инквизиции, это ты хочешь сказать, да? А Нол Я-Эльмон — обманутый муж, да?
«Мой отец — Ригард В-Бреймон», — повторил Кай про себя. И всё бы ничего, если бы это не была цена свободы Д-Арвиля.
Его условие оказалось простым. Он выпустит Кая, всего на тридцать дней. И за этот месяц он убьёт В-Бреймона, затем Энтон «поймает» убийцу и казнит. Станет героем в глазах инквизиторов, и его выберут новым главой.
Это был единственный ключ к свободе, Кай согласился. Он мысленно брыкался и фыркал, насмехался над собой, но знал — это правильное решение. Слишком многие дорогие люди зависели от его свободы.
И он бы поверил, что сбежит, справится, но… Д-Арвиль был таким же ублюдком из Канавы, как Кай. Он знал, где остановились мать и Агни, где жил отец. И угрожал, что с ними расправятся: не важно, сбежит Кай или убьёт Энтона. Глава мог блефовать, да, но проверять Кай не хотел.
Сначала он думал, что сумеет и родителей защитить, и Рейна найти, и спасти свой Крысиный совет. Но прошло четырнадцать дней из тридцати — и ни черта он не продвинулся.
— Да, — Вир кивнул. — Ты — дочь Рига, а значит, моя племянница. Я не просто так называл нас семьёй.
Кай задержал дыхание. Его выбор невелик, и не важно врёт Вир или говорит правду.
Убить В-Бреймона. Лишить Адайн отца. Умереть как преступник.
Не убивать В-Бреймона. Рискнуть родителями и получить Третье отделение в преследователи.
Попробовать переиграть Д-Арвиля. Отличный вариант, но ни один план в оставшиеся две недели он уложить не мог.
Отчаянно захотелось налить виски, сжать стакан покрепче и осушить одним большим глотком.
— Как давно ты это знаешь? — быстро спросил Кай. — Почему раньше не сказал?
— С тех пор, как начал искать настоящую дочь Я-Эльмона. Тогда всё сложилось. Риг долго искал тебя, Адайн. После того как Я-Эльмон убил Эстеру, он хотел забрать тебя.
— Убил? — голос Адайн снова перешёл на шёпот.
— Да. Она попыталась сбежать с тобой и Ригом, но Я-Эльмон не позволил ей этого.
Кай накрыл ладонью руки Адайн и осторожно отвел от птички на цепочке. Она дрогнула, но покорно опустила их.
— Почему ты не сказал раньше? — настойчиво повторила Кай.
Если бы это была правда, Вир сразу ответил на второй вопрос. Нет, профессор никогда не забывал их — только если не хотел отвечать.