Красными нитями
Шрифт:
— Иди давай. Тебя ждут.
— Это приказ Адары? — Рейн уставился на старика.
Тот быстро откликнулся:
— Да, её.
Слишком быстрый ответ. Лживый.
Поднявшись, Рейн бросил сигарету, затушил ботинком и пошёл к выходу из Замка. Да, это похоже на западню — может, советники загоняли его в ловушку. Ну и плевать. На поясе по-прежнему висел нож, а значит, он сможет забрать жизнь хоть у кого-нибудь из шавок Совета — уже неплохо. Он знал, что Аст бы не одобрил, и весь опыт практика тоже был против такого решения. Но что ему теперь терять? Жизнь? Ага, это
Рейн свернул на север, к Эсте. Мёртвая гавань была самой западной точкой города. Днем оттуда уходили баржи с трупами до острова, где их сжигали. Вечером и по ночам там собирались отбросы Лица. Между Мёртвой и Томом тянулись другие гавани, но их всё равно называли «соседями» и подшучивали, что при неудачной сделке виноватого сразу забросят на баржу.
Рейн старался держаться направления на север, но улицы Канавы в этой части так петляли, что он быстро сбился. Вдруг он замер. Между двумя домами пристроилась тележка, выкрашенная свежей белой краской, на ней — ровные красивые кочаны. Рядом — знакомый старик.
— Эй, мальчик, купишь капусту? — спросил он всё то же.
Рейн расплылся в улыбке и покачал головой.
— Я думал, вы умерли.
Старик возмущённо посмотрел на него:
— С чего бы это?!
Рейн смутился:
— Ну, вы сами сказали, что поняли: умирать не страшно, когда…
Старик ударил рукой по краю тележки и воскликнул:
— Вот молодёжь глупая сейчас! Зачем цепляться к каждому слову? — мужчина смягчился и уже более ласковым голосом продолжил. — Ладно, послушай другой совет — в нём думать меньше надо. В разном возрасте меня вели разные истины. Но кое-что я знал всегда: силы могут оставить или подвести — это нормально, даже боги не всемогущи. Главное, не ругать себя и помнить: ты не один, есть те, кто подхватят.
Рейн мигом обозлился и буркнул:
— Спасибо.
Не один, ага. Один — и не важно, говорить о семье или о демоне. Но это ничего. Теперь его ничто не держит — вот что главное.
Рейн повыше поднял воротник куртки, чтобы скрыть лицо, и с угрюмым видом пошёл к гавани.
Чем ближе к ней, тем осторожнее Рейн начал оглядываться. Он прикидывал, в какую сторону рвануть, если это ловушка, где можно спрятаться, а что использовать в драке.
Но гавань была пуста. Рейн прошёл по простому деревянному причалу и остановился. Он знал, что спиной лучше не стоять, но всё равно стоял, желая стать для кого-то мишенью и почувствовать опасность, снова ввязаться в дело — сделать хоть что-нибудь.
Слева виднелись очертания острова с одинокой башней, где сжигали трупы безымянных нищих. На берегу напротив него рос лес, но он быстро переходил в рощицу, а за ней начинались аккуратные домики. По земельному плану города они относились к Ре-Эсту, но великие и благородные киры упорно не хотели признавать эту часть района, поэтому в ней селились те, кто ради дешёвой земли был готов пойти на сделку с гордостью.
— Рейн, — послышался тоненький женский голос.
Он медленно повернулся.
Лучше бы это была ловушка. Лучше бы перед ним сразу оказались шестёрка Совета, все гвардейцы и инквизиторы мира. Он хотя бы знал, как действовать с ними. А с Эль не знал.
Последний раз он видел её на приёме перед тридцатью днями смирения. Эти полтора месяца явно немногое изменили в жизни девушки.
Эль была одета в тёмно-синюю юбку и аккуратную шерстяную курточку — даже лучше и красивее, чем раньше. Забранные волосы придерживали заколки с маленькими камушками — явно драгоценными. Ну куда она опять лезла! Она, эта девица, воспитанная Ре-Эстом, да здесь, в Мёртвой гавани, где собиралось отребье и трупы сбрасывали горой? Вот же дура!
Девушка уже сделала к нему шаг и раскрыла руки, словно для объятий, но он холодно спросил:
— Да?
Эль сразу остановилась, сделав выражение лица, как у брошенного котёнка. А, всё такая же. Боится, но пытается лезть, куда не надо. Видимо, этого котёнка прохожие мало пинали. Ну, он расскажет, как это происходит.
— Рейн, — снова начала Эль.
Он перебил ее:
— Что ты здесь делаешь?
— Я пришла поговорить!
— Ну говори, — Рейн начал скрещивать руки, но затем опустил их — опасный жест, мало ли кого она привела с собой. Удивляться уже не стоило.
— Может быть, — Эль сделала паузу и уже громче, с требованием в голосе, закончила: — пройдёмся!
— Ну пройдёмся, — усмехнулся Рейн и быстрым шагом прошёл Мертвую гавань, следом — Четвертую, затем выбрался на набережную.
Эль едва поспевала за ним, но он не хотел замедлять шаг. Рейн старался не смотреть на неё и всё внимание сосредоточил на кованой ограде, каменном выступе и песчаном берегу внизу, покрытому ветками, тиной и какими-то обломками.
Они шли молча. Рейн видел, как Эль смущена, как она отчаянно ищет слова, и чувствовал наслаждение от её растерянности. Ну и что она там хочет сказать? Спросить, убили ли Аста? Извиниться, что бросили? Напомнить о плане?
Да пусть идёт к черту со своим планом. Точнее идут. Сама бы Эль не пришла. Даже не нашла бы. Ну и кто его выследил? Кай? Мог бы тогда сам появиться, братишка чертов.
Эль с силой вцепилась в куртку Рейна.
— Да постой же ты! — она посмотрела на него со всей настойчивостью и задрала подбородок повыше, как всегда делала, когда злилась или упрямилась. Раньше это вызывало улыбку. Сейчас Рейн только ухмыльнулся в ответ:
— Ты же хотела пройтись, что не так?
Отпустив куртку, Эль сделала шаг в сторону. Понурив голову, она прошептала — скорее самой себе, а не ему:
— Он был прав…
Рейн не стал слушать девушку и спросил:
— Так зачем ты пришла?
— А почему ты не пришёл к нам?
Ответом был громкий смех. Он даже говорить не хотел. Действительно, почему? Вот так загадка!
Он пошёл дальше по набережной, но уже медленнее. Эль побрела рядом. Отчаянно захотелось остановиться, поймать взгляд карих глаз — он же так давно не видел их, и этих золотых крапинок вокруг зрачков…
Рейн снова уставился на воду. Она казалась серой-серой, только у горизонта её золотило солнце, узкой полоской пробивавшееся из-за густой пелены облаков.