Красными нитями
Шрифт:
О, это девчонка дважды попыталась спасти его из лап Совета. Даже в Канаве его смогла отыскать. Напала на Олвию и заставила замедлить его сердечный ритм, чтобы остановить кровотечение. Два дня провела с ним, как верная сиделка. А потом призналась, что вышла замуж за Дара Крейна.
И вроде бы хотелось ей верить, что это была сделка, чтобы помочь ему, но в сердце всё равно засела жгучая обида, и каждый взгляд Эль вызывал только злобу.
Поднявшись, он схватился за бок. Быстрые движения или усилия ещё отзывались
— Давай помогу? — девушка опять заговорила с осторожностью.
— Я справлюсь, — отрезал Рейн и быстрым шагом пошёл внутрь.
— Рейн! — воскликнула Эль.
Он обернулся.
— Не надо так. Береги себя, пожалуйста. Тебе всё равно есть ради кого это делать. Ты нам нужен. Не как король или инквизитор, или ещё кто, просто ты — какой есть. Ты ведь помнишь пение Кая? Он был счастлив. Он нашёл свою истину. Вот и ты не закрывайся, прошу.
Рейн медленно провёл рукой по волосам.
Да, он помнил. Дом, розы, бунт — всё это было для других. А у него от младшего брата остались лишь дурацкая записка да воспоминание о счастливом голосе. Они даже не увиделись.
— Да что ты знаешь о Кае? — грубо спросил Рейн и зашагал к двери.
Он специально опустил голову, чтобы не видеть, что крышу покрывала чертова красная черепица. Он так хотел вернуться в такой дом, но этого оказалось мало.
Вслед донеслось:
— А ты?
Слова прозвучали хуже и больнее, чем удар хлыста.
Рейн положил руку на бок и сжал, чтобы почувствовать боль. Она снова напомнила, что ни черта жалость уже не вернёт брата, и всё, что остается — их дело. Думать надо о мести, казни, революции, свержении — подходило любое слово.
Его ждали в гостиной. Комната была небольшой, а после того, как в неё набилось десять человек, стала казаться ещё меньше.
Рейн тяжёлым взглядом осмотрел присутствующих и прошёл к креслу у окна. Вчера гостиная пополнилась мебелью — Коли и Киро притащили диван и два кресла. Они были новенькими, обитыми красивым бархатом и явно добытыми не самым честным путем.
Только Рейн сел, как Адайн перекинула ногу через скамейку, уперлась в неё кулаками и, подавшись вперёд, яростно спросила:
— Ну так что?
Бинты с рук уже сняли, на них нарастала кожа, но ладони всё равно казались совсем маленькими и худыми, как у ребенка.
Рейн ещё раз осмотрел присутствующих: Крысиный совет Кая и несколько «залётных». Они ждали, что он предложит им план действий, но хотел бы он сам услышать этот план! Была лишь робкая задумка — нет, скорее авантюра, подобная той, которую когда-то предлагал Вир.
— Ну так сожжем все к чертям, — Рейн ухмыльнулся.
Ката и Эль обменялись тревожными взглядами. Нелан, сидящий рядом с ними на диване, подставил руку под подбородок и уставился на Рейна.
Интересно, каково ему, что он лишился своей должности, что его предал Вир, что он оказался бок о бок с «героями», которые решили поиграть в революционеров? Он ведь был радикалом из Детей Аша, почему не вернулся к ним?
«Почему ты не вернулся?» — сам себя спросил Рейн. У Адары ведь был план, она знала, что делать.
Но он тоже начал понимать это. У него был свой «Совет», и поводов, чтобы снова превращаться в цепного пса, готового ждать команду, больше не осталось. Теперь он сам возглавит стаю.
— Это я могу, — Киро широко улыбнулся и щелкнул пальцами. Появившаяся искра горела секунд пять и погасла.
Рейн взъерошил волосы движением Аста и снова ухмыльнулся.
— После того, как я сбежал из дворца, я кое с кем познакомился и многое узнал о том, как делаются революции.
Он не хотел раньше времени говорить про Адару — этот разговор лучше оставить на потом, для Адайн и Нелана, и, может, ещё Каты.
— Эль, расскажи про мятеж.
Девушка вздрогнула. Рейн снова почувствовал злость. Влезла, куда не просили, вот и получила урок! Хватит уже с них героев, нашёлся один, спаситель чертов. Что, кому-то так хотелось стать следующим?
Рейн понял, что опять схватился за записку Кая в кармане, и с трудом разжал кулак.
— Это была огромная толпа рабочих с семьями. Все остальные попрятались по домам. Требовали казнить Совет, отменить церковный налог, равную оплату, больше прав. Они шли по центру и крушили все, что считали принадлежавшим Совету.
— А потом пришли гвардейцы, и день стал «Кровавым воскресеньем», — добавил Нелан.
— Я слышала про «Риновскую резню», — произнесла Антония.
Рейн кивнул. Это она ему рассказала вчера. А ещё про «Весёлую бойню» — с намеком на район, где это произошло, и «Стальной бунт» — именно рабочие сталелитейного завода выступили в Восточной Церкви против гвардейцев и пошли громить улицы, что продолжалось четыре дня.
— Рабочие и мелкие ремесленники — это меньше половины населения Лица. Из них только одна пятая участвовала в ходе по Рин-Рину и Прину.
Рейн впервые почувствовал радость, что Нелан с ними. Он как будто придавал вес их делу и показывал, что задуманное — не просто месть, а стоящее дело.
— Этого мало, — сказал Рейн. — Нам нужно поднять остальных. В Кимчии революция началась из-за того, что слова императрицы переврали и разнесли по столице, что всколыхнуло народ. Нам нужно сделать то же — распустить слухи.
— Почему просто не убить членов Совета? — быстро воскликнула Адайн. — И ещё пару тварей из знати.
Анрейк, тихо сидящий в углу, с ужасом посмотрел на неё. Адайн скривилась: