Красными нитями
Шрифт:
— Мы вот так просто придём и станем расспрашивать? — недоверчиво спросил Анрейк.
В руках он держал черную инквизиторскую маску и теребил её, не решаясь надеть и не решаясь убрать.
«Идиот», — озлобленно подумала Эль и с неприязнью посмотрела на парня. Встав сзади, Леми зашептал:
— Я тебе сейчас скажу золотую мысль. Нам нравятся люди, на которых мы хотим быть похожи, но не нравятся те, на которых мы уже похожи. Поняла?
Эль вздрогнула. Она не похожа на Анрейка. В отличие от него, она не нуждается, чтобы её действия одобрили. В отличие от него, она
Леми громко хмыкнул.
Ладно.
Да, она хотела получить одобрение, чтобы поверить в саму себя, понять, что тоже чего-то стоит. И по-прежнему цеплялась за старую жизнь. И не знала, где её место — в Ре-Эсте среди знати, в Канаве с бродяжками или даже в Томе?
— Я знаю хозяйку «Певчей птицы», раньше я иногда заходила к ней поболтать. У нас, — Ката отвела взгляд и скрестила руки. — похожие судьбы.
Анрейк с интересом спросил:
— А что это за «Певчая птицы»? И чем вы похожи с хозяйкой?
— Это не важно, — буркнула Ката, мгновенно смутившись.
Поняв, что сказал что-то не то, Анрейк покраснел.
— Хорошо, — покладисто ответил он.
Рин-Рин тоже был тихим и опустевшим. Люди заходили, выходили из заведений, но зазывалы уже исчезли, да и сами гости выглядели не довольными или счастливыми, а растерянными, как будто пытались цепляться за старую жизнь, да получалось всё хуже.
«Певчая птица» оказалась то ли рестораном, то ли кабаком. Стены увивала зелень, и между ней выглядывали яркие нарисованные птицы. Под потолком, разукрашенным пёстрыми красками, висели клетки с маленькими птичками. Одна сторону зала занимала огромная сцена с музыкальными инструментами, другую — стойка, за которой сидели трое студентов в форме Лицийского университета и разговаривали с мужчиной, натирающим бокалы.
В дальнем углу официантка убирала стол, то и дело бросая заискивающие взгляды в сторону одного из студентов. Эль и Анрейк сели рядом со сценой, а Ката пошла к девушке.
— Как ты поживаешь? — осторожно спросил инквизитор. — Мы ведь так и не поговорили.
Как она поживает! Эль непонимающим взглядом посмотрела на парня: он спрашивал это всерьёз?
— Я ведь не забыл, как ты спасла меня тогда, — Анрейк робко улыбнулся.
Эль пренебрежительно пожала плечами. Ей было двенадцать, ему — десять. Они пришли вместе с родителями на службу в Северной Церкви. Кто-то из других детей — Эль уже не помнила кто — подбил сбежать и прогуляться вдоль берега. Девочка знала, что если отец узнает, опять ударит, но отставать от других тоже не хотела, чтобы не услышать насмешки в очередной раз.
Они стояли на пирсе, когда мальчишки-церковники заспорили с мальчишками-инквизиторами, и Анрейка толкнули в воду. Он тут же стал захлёбываться, а ему только безжалостно крикнули: «Яр спасёт!» Но Яра рядом не оказалось, а делать что-то было нужно.
— Ты мне ничего не должен. Если ты хочешь вернуться к инквизиторам, сделай это.
Анрейк помедлил с ответом.
— Не хочу. Это не та Инквизиция, к которой меня готовили. Я хотел защищать других, а не жить так, чтобы защищать нужно было от меня.
Эль, краснея, отвела взгляд. Анрейк не заслуживал того, чтобы она так к нему относилась. Он просто родился не в той семье, как она сама. Это не он привёл инквизиторов, не он ранил Адайн, Кая или Рейна. Но он защитил её и Кату, разом выступив и против семьи, и против службы.
Вернулась Ката и села рядом.
— Криста скоро придёт.
Прошло минут десять, прежде чем появилась красивая женщина лет тридцати. Она двигалась как танцовщица, медленно и плавно, чуть покачивая бёдрами. Платье из шёлка, золотые браслеты на руках, ослепительная улыбка — казалось, для Кристы не существовало другого мира, кроме «Певчей птицы», и она в нём решила быть королевой.
Женщина села в пол-оборота, положив одну руку на спинку стула, игриво улыбнулась:
— Что же вас привело сюда? Если вы ищете отдых, то делаете это неправильно. Где шампанское, где вино, где сыр, фрукты?
Ката улыбнулась в ответ:
— Какой тут отдых? Сама знаешь, что происходит.
— А что происходит? — Криста наивно захлопала ресницами. — Отдых нужен всем, вот что я вам скажу! Или ваш вредный мальчишка Кай и несносный Вир опять что-то задумали? Давно их здесь не было.
— Разве Вир ходил сюда? — на лице Каты появилась растерянность.
— Захаживал, — Криста лукаво улыбнулась.
Эль, чувствуя раздражение, поспешила вернуть разговор в нужное русло:
— По всему Лицу идут погромы, вас обошли стороной?
— А ты кто, милая девочка? Я тебя ещё не видела.
Ката торопливо представила друзей.
— Так вас обошли стороной? — настойчиво повторила Эль.
Напрямую спрашивать незнакомку о том, что та знала, девушка побоялась, но откладывать разговор тоже не хотелось. Не нравилась ей ни эта Криста, ни её «Певчая птица», ни весь Рин-Рин. Лучше бы они пошли на площадь и послушали, что болтают в толпе.
— Ага, — насмешливо откликнулся Леми. — Что, думаешь услышать: «Революция начнется завтра в три»? Не бей в лоб, тоньше надо действовать, тоньше.
— Да что же могло случиться? — Криста очаровательно улыбнулась. — Мы находимся на юге района, сюда заходят скромные студенты из Мыса да милые торговцы, чтобы пропустить стаканчик, другой, спеть любимую песню.
В зал ввалилась большая компания из семи человек. Один из мужчин с порога крикнул:
— Открыто, пустите?
— Мы вам рады, — откликнулась Криста и махнула рукой официантке.
Гость улыбнулся:
— Отлично, а то сегодня много что не открылось, все побросали работу.
Эль посмотрела на Кристу взглядом: «О чем я и говорила». Та всплеснула руками:
— Ах, никто в Лице не любит трудиться! Всем лишь бы получить ещё один выходной. Ну ничего, наши двери открыты для всех.
Нахмурившись, Анрейк положил обе руки на стол и цепким взглядом посмотрел на женщину.
— Вы говорите, что к вам заходят лишь торговцы и студенты, но вот у тех двоих, — он кивком головы указал на вошедших. — на груди приколота брошь в виде сокола — символа Инквизиции.