Красный цветок
Шрифт:
Чувствуя, что умениями наездника зверя не покорить, я призвала Силу. От рук побежали искры. Лошадь жалобно заржала и понеслась с места в карьер. С немыслимой скоростью, Пламенная Сила подарила невидимые крылья. Мы летели в одной упряжке с ветром. Наперегонки с Серой Госпожой.
На мгновение показалось, что обгоняем. Уходим! И есть шанс вырваться.
Только мгновение...
Воздух вероломно обернулся стеной, в которую мы всадились со всего размаха.
Дух занялся. Небо перевернулось. Но каким-то чудом я всё же не сломала
С чутких, тонких бархатистых губ в снег летела клочьями пена. Карие глаза закатывались. Животное надрывно хрипело. Бока ходили ходуном, пропуская в разорванные легкие воздух.
Я сделала шаг назад, дрожа всем телом. Изо рта вырывались белые облачка пара и застывали в воздухе, соединяясь с кружащимися, отливающими слабой зеленью, снежинками.
Мужской силуэт сплелся из кружащихся вихрем снежинок - черно-синий на фоне бело-зеленой мути. Клинок, изрезавший ткань реальности - Стальная Крыса. Воздушные потоки развивали длинные волосы и фалды плаща.
– Добрый вечер, Одиф*фэ, - вежливо поклонился противник.
Мужчина рассматривал меня с тем настороженным любопытством, с каким обычно изучают опасное хищное животное.
Потянувшись к внутреннему карману, он небрежно достал сигарету и лениво затянулся ядовитым едким дымом:
– Кто ты?
– спросил он.
– Хозяин называл меня Красный Цветком.
– Мокирол*лэ?
– Что?
– нахмурилась я.
– Далеко отсюда цветут прекрасные цветы. Все в них пленительно: гибкие стебли с капельками росы, нежные лепестки, сомкнутые неплотно и нежно, будто губы перед поцелуем; насыщенный цвет, словно под нежной пленкой переливается огненная магия. Дурманящий, лишающий воли, чарующий Красный цветок...
Мой лоб непроизвольно собрался в складки. Поэтическая чепуха! Никогда не смогу научиться понимать мужчин. К чему эти странные речи? Я ног и рук не чувствую, к смерти готовлюсь. А он мне про алые цветики толкует?
– Ядовитей этого цветка нет на свете, - продолжал он.
– На его яд не существует антидотов даже у Волшебных народов. Но, знаешь ли, выпуская яд, цветок погибает сам. В этом великая мудрость бытия.
Докуренный сигаретный оскаляпок полетел в сугроб, прочертив в воздухе кривую линию.
Чего он хотел добиться прочувствованной метафорой? Глубокого раскаяния? Или просто тянул время?
Я не понимала.
– Так сложилось, маэстро, что сейчас мне не до аллегорий. Закончим тягостную сцену, ради Двуликих! Давайте, - убивайте, арестовывайте, - что у вас по плану?
Повисла пауза, на протяжении которой мы играли в гляделки - словно канат перетягивали.
Лицо Стальной Крысы оставалось бесстрастным.
– Чего вы ждете, маэстро?
– повысила я голос.
– Я то 'существо': чудовище из Бэртон-Рив. Я прикончила одну из ваших любовниц, устроила пожар в борделе на Сэро-пэн-Кэро, перебила кучу народа. Это меня ваш смазливый племянничек клялся убить на каждом перекрестке, перед каждым корреспондентом. Чего вы медлите?
После длительной паузы прозвучал ответ:
– Я не собираюсь тебя убивать.
– Почему?
– Может быть, ты и чудовище, но ты ещё ребенок. Несмотря на все, что натворила.
– А если я сама нападу на вас?
Те*и нагло хмыкнул:
– Не нападешь.
– Вы так уверены в этом?
– Ты устала и замерзла. Ты хочешь драться не больше, чем я.
Те*и помолчал, а потом улыбнулся лукавой, ехидной, солнечной улыбкой:
– Я приглашаю тебя в гости, маэра. Продолжим наше общение в более комфортной обстановке.
Маг сделал пас руками. Мельтешащие зеленые снежинки сложились в сверкающий белизной портал.
Опешив от неожиданности, неуверенная в том, что ему можно верить, я все же решилась плыть по волнам без сопротивления. Хотя бы потому, что идти все равно некуда.
Преодоление пространства ощущалась, как вспышка, после которой мы погрузились в холодную влажную мглу. Импульсивно я постаралась сделать шаг назад. Воздух сразу же уплотнился, это ощущалось так, как если бы мы попали в кирпичную кладку. Жуть.
Рывок вперед. В ушах завыл ветер. Вдалеке пророкотали раскаты грома. Мгновение, - и все стихло.
Мы распластались по снегу, зарывшись в него чуть ли не по самые ушки. Все тело ощущало пульсацию трепещущего с перепуга, сердца.
Нечаянный спутник, поднимаясь на ноги, виртуозно ругался. Как он это делал! Самоуверенные представления о том, что я постигла всевозможные тонкости нецензурной лексики, были сметены, как песчинки во время шторма. Таких рулад я никогда не слышала. Хоть и провела всю жизнь в обществе отчаянных отморозков. Но они ругались топорно. Без фантазии. А он...!
– Ты хоть понимаешь, что натворила?!
Это он, кажется, на меня так орет?
Ну, конечно же, на меня. На кого ещё тут тратить таланты? Не на ели же, безропотно выдерживающие на себе тяжелые снежные шапки?
– Правда? Извини. Я первый раз телепортируюсь, - в памяти всплыла зеленая ивовая арка в заброшенном парке Гиэн*сэтэ.
– Ну, или почти в первый раз.
– Ох, - выдохнул Те*и.
Ему, удалось выбраться из сугроба, и теперь он развлекался тем, что стряхивал с пижонского плаща налипший снег.
– Ты так и будешь там валяться?- небрежно бросил он мне через плечо.
В конце природной аллеи затаился маленький, нарядный домик. Такими их любят изображать на зимних праздничных картинках: окна избушки завешены расписными ставенками, из трубы гостеприимно валит дымок.
– Чей это дом?
– поинтересовалась я.
– Дом? Я бы скорее назвал это берлогой. И эта берлога, как ты, наверное, уже догадалась, принадлежит мне.
Дверь за нашими спинами услужливо закрылась, отрезая от пронизывающего ветра и неприятного, давящего на нервы, зеленого света третей луны, мертвенной Ириамы.