Красный Дракон (др. перевод)
Шрифт:
Так, ты чувствуешь меня? Да».
Его всего трясет. Брюки стискивают его тело. Его бросает в жар. Он чувствует теплое дыхание даже через одежду. Рив сделала маленькое открытие.
Его большой палец судорожно нажимает на выключатель.
«Так, теперь ты видишь меня.
Так, вот что ты чувствуешь, когда видишь меня.
Ты чувствуешь меня? Да».
Рив расстегнула ему молнию на брюках.
Его ножом пронзает страх: еще ни разу живая женщина не вызывала у него эрекции. Он Дракон, он не может испытывать страх.
Проворные пальцы
«О-о-о…
Ты меня чувствуешь? Да.
Ты чувствуешь это? Да.
Ты чувствуешь, я знаю.
Твое сердце так громко бьется».
Он не должен класть руки на ее шею. Класть руки на ее шею нельзя. Те женщины видели, как она садилась в его машину. Он вцепился рукой в подлокотник кушетки. Его пальцы с треском прорывают обивку.
«Твое сердце так громко бьется.
И трепещет.
Оно трепещет.
Оно вырывается наружу.
А теперь оно бьется быстро и легко, еще быстрее и легче, еще…
Все.
Ммм… все».
Рив кладет голову ему на колени, поворачивает свою блестящую щеку. Она залезает ему под рубашку и кладет горячую ладонь на грудь.
— Надеюсь, я тебя не шокировала, — смущенно говорит она.
Он был потрясен, потрясен голосом живой женщины, он прикоснулся к ее груди, чтобы проверить, бьется ли у нее сердце. Сердце билось.
Она мягко удержала его руку.
— Господи, ты что, еще не досмотрел?
Живая женщина. Как странно! Чувствуя, как его переполняет сила — Дракона или собственная, — он легко, как пушинку, подхватил ее с кушетки. Нести живую женщину оказалось легко — гораздо легче, чем труп. Только не наверх. Быстрее. Куда угодно, только быстрее. На бабушкину кровать, где под ними скользит атласное стеганое одеяло.
— Подожди, я их сниму. Ой, порвались. Черт с ними. Давай же. О боже, как приятно! Иди ко мне… не надо так резко… ну давай… ты — ко мне, а я — тебе навстречу. Я хочу к тебе. Обними меня.
Он плыл в океане времени внутри прозрачной капсулы с Рив — своей единственной живой женщиной, — испытывая неведомую ранее радость человека, отпускающего на волю свою жизнь. Он улетал прочь от этой планеты — средоточия страданий и зла, а во тьме ее плоти, бездонной, как Вселенная, маняще мерцали звезды, и путь ему отмерял мелодичный звон, сулящий умиротворение и долгожданный покой.
Лежа рядом с ней в темной комнате, он положил ей руку на грудь и мягко надавил, как бы опечатывая дверь в прошлое. Рив спала, а Долархайд, проклятый всеми убийца, на руках которого была кровь одиннадцати человек, снова и снова вслушивался в стук ее сердца.
Образы. Причудливые жемчужины, летящие сквозь благодатную темноту. Пистолет — тот самый, из которого он палил в лунный диск. Грандиозный фейерверк «Дракон, сеющий жемчуг», на который он попал в Гонконге.
Дракон.
Он чувствовал себя оглушенным, расколотым напополам. И, всю ночь лежа рядом с ней, Долархайд в страхе прислушивался, не спускается ли он сам в кимоно по лестнице.
За всю ночь Рив пошевелилась лишь
Долархайд принес ей воды. Она обняла его в темноте. Когда Рив уснула, он снял ее руку со своей огромной татуировки и положил себе на лицо.
На рассвете он уже крепко спал.
Проснувшись в девять утра в огромной кровати, Рив Макклейн лениво потянулась, слушая его ровное дыхание. Он не пошевелился. Она стала припоминать расположение комнат, порядок, в котором лежали на полу ковры, направление, в котором тикали часы. Только четко представив себе, где что находится, девушка тихонько встала и пошла в ванную. Когда она, не спеша помывшись под душем, вернулась, он еще спал. Ее порванное белье лежало на полу. Она нащупала его ногой, подняла и затолкнула в сумочку. Затем натянула через голову свое хлопчатобумажное платье, нашла палочку и вышла из дома.
Он рассказал ей вчера про двор — большой и ровный, обсаженный кустарником, но поначалу она все равно шла очень осторожно.
Дул прохладный утренний ветерок. Начинало припекать солнце. Рив стояла во дворе, подставив ладони навстречу сорванным ветром зонтикам бузины. Ветер проникал в поры ее кожи. Она подняла руки, подставляя прохладному воздуху груди, подмышки и бедра. Рядом прожужжали пчелы. Она их не боялась, и они ее не тронули.
Долархайд проснулся, удивившись на мгновение, что он не у себя наверху. Его желтые глаза округлились, когда он вспомнил события вчерашнего дня. Повернул голову и тупо взглянул на другую подушку. Пусто. Неужели пошла по дому бродить? Что она может обнаружить? А может, ночью что-то случилось и теперь необходимо устранять последствия? Возникнут подозрения. Придется бежать.
Он заглянул в ванную, потом на кухню. Сходил в подвал, где стояло второе кресло. Второй этаж… Он не хотел подниматься наверх. Нужно было посмотреть, как там. Татуировка упруго заиграла на его коже, когда он поднимался по лестнице. Со стены спальни на него метнулся огненный взор Дракона. Прочь отсюда, подальше от Дракона.
Из окна второго этажа он увидел, как она гуляет по двору.
— ФРЭНСИС.
Голос раздался из его комнаты. Он знал, что это голос Дракона. Незнакомое чувство сдвоенности с Драконом сбивало его с толку. Впервые он ощутил его, когда положил руку Рив на грудь — туда, где сердце.
Дракон еще никогда не разговаривал с ним. Долархайду стало страшно.
— ФРЭНСИС, ПОДОЙДИ СЮДА.
Он скатился по лестнице, стараясь не слышать зовущий его голос.
Что она могла найти? Вставную челюсть бабушки в стакане? Но он убрал стакан, когда принес ей воды. Увидеть его она не могла. Запись голоса Фредди. Кассета была вставлена в магнитофон, находящийся в гостиной. Он вытащил кассету. Пленка была смотана на начало. Он не помнит, смотал ли ее обратно после того, как передавал по телефону для «Тэтлер».