Красный Дракон (др. перевод)
Шрифт:
Ему не хотелось возвращаться к оставленной в зале суда работе, но он должен был вернуться. Его подгоняла мысль о Вэлери Лидс.
«К сожалению, я не могу сейчас подойти к телефону», — произнес автоответчик голосом Вэлери Лидс.
Он пожалел, что не был с ней знаком, что не… Какое ребячество!
Грэм устал, в нем просыпались эгоизм и злость. Его измотанная психика рвалась в детство, когда все единицы измерения сводятся к первичным представлениям об окружающем пространстве: так, север для него находился там, куда вело шоссе номер 61, а метр восемьдесят навсегда оставались
Он силком усадил себя составлять детальный портрет обобщенной жертвы. В его распоряжении была груда протоколов, а также собственные умозаключения.
Богатство. Сходство номер один. Обе семьи были зажиточными. Хотя странно, что Вэлери Лидс экономила на колготках.
Грэм задумался, не была ли она в детстве бедна. Видимо, да — дети у них были одеты пусть с небольшой, но все-таки излишней роскошью.
Грэм тоже рос в бедной семье. Вместе с отцом они кочевали с одной мелкой верфи на другую: Билокси, Гринвилл, озеро Эри. Каждый раз приходилось идти в новую школу, каждый раз он оказывался в классе новеньким. Может, с того времени у Грэма сохранились остатки ненависти к богатым.
Видимо, Вэлери Лидс была все-таки из бедных. Его подмывало посмотреть фильм о ней еще раз. Посмотреть можно было в зале суда. Нет, с Лидсами все было, в общем-то, ясно. Лидсов он знал. Он не знал Джейкоби.
Его ужасно мучило то, что частная жизнь семьи Джейкоби, в сущности, ему неизвестна. Пожар в Детройте уничтожил все: и семейные альбомы, и, наверное, дневники.
Грэму приходилось изучать их по вещам, которые они желали иметь, покупали и использовали. Больше в его распоряжении ничего не было.
Папка уголовного дела по факту убийства семьи Джейкоби была достаточно толстой, но большую часть материалов составляли списки описи имущества, нажитого после переезда в Бирмингем. Грэм диву давался! Каждая вещь была застрахована и занесена в опись с указанием фабричного номера, как того требуют страховые компании. Человек, поклявшийся на пепелище, что следующий пожар не застанет его врасплох, обязательно застрахует в новом доме все до последнего гвоздя!
Адвокат семьи Джейкоби Байрон Меткаф прислал Грэму расплывчатые и неразборчивые машинописные копии страховых списков, а не ксерокопии.
Как и у Лидсов, у Джейкоби имелся катер для катания на водных лыжах. У Джейкоби был трехколесный мотоцикл, у Лидсов — кроссовый. Посасывая кончик большого пальца, Грэм перевернул страницу.
На второй странице четвертым номером шел кинопроектор фирмы «Чинон-Пасифик».
Грэм остановился. Как это он его проглядел? Он внимательно изучил содержимое каждого ящика, каждого поддона в бирмингемском хранилище, пытаясь найти хоть какую-нибудь лазейку в частную жизнь Джейкоби.
Куда мог деться кинопроектор? Можно было сверить список, представленный Джейкоби в страховую компанию, со списком, составленным Байроном Меткафом как исполнителем завещания при сдаче имущества на хранение. Наличие предметов проверялось по списку заведующим складом, который и подписал договор на хранение.
На просмотр списка у Грэма ушло минут пятнадцать. Ни проектора, ни кинокамеры, ни пленки не было.
Откинувшись
«Ну куда же вы его дели?
Украли его, что ли?
Может, его убийца унес?
Если его унес убийца, может, он его продал скупщику краденого?
Милостивый Боже, помоги мне выйти на этот проектор».
Усталость куда-то исчезла. Грэму необходимо было выяснить, не пропало ли еще что-нибудь. Битый час он сверял список вещей, принятых на хранение, со списком, представленным Джейкоби в страховую компанию. Все сходилось, за исключением мелких ценностей. Их надо было искать в особом списке, составленном Байроном Меткафом при передаче ценностей для хранения в сейфе в одном из бирмингемских банков.
В списке ценностей было указано все. Кроме двух предметов.
«Хрустальная шкатулка, 100x75 мм, крышка из чистого серебра» была указана в списке для страховой компании, но ее не было в списке Меткафа.
«Рамка для фотографий, 225x275 мм, серебро, орнамент в виде виноградных гроздей и цветов» тоже отсутствовала в сейфе.
Украли? Куда-то положили, а потом забыли? Это все мелкие предметы, их легко спрятать. Обычно краденое серебро немедленно переплавляется, и обнаружить его трудно. А вот киноаппаратура просто покрыта серийными номерами. Ее найти можно.
Значит, убийца унес вещи?
Грэм смотрел на замусоленную фотографию Джейкоби и чувствовал сладостный зуд охотника, вышедшего на след. Однако, увидев добычу — ничтожную и жалкую, — он был разочарован.
В комнате присяжных стоял телефон. Грэм позвонил оттуда в Бирмингемское управление по расследованию убийств. Он попал к начальнику смены, дежурившей с трех ночи до одиннадцати утра.
— Я помню, по делу Джейкоби вы вели учет всех, кто заходил в дом после того, как его опечатали, правильно?
— Подождите, сейчас попрошу, чтобы посмотрели, — сказал начальник смены.
Грэм знал, что они вели учет. Было полезно записывать каждого, кто появляется на месте преступления, и Грэм в свое время с удовольствием отметил, что бирмингемская полиция не изменяет этой традиции. Он ждал пять минут, пока к телефону не подошел какой-то другой полицейский.
— Так, есть такой список. Что вам посмотреть?
— Там есть Найлз Джейкоби, сын погибшего?
— Так… Имеется такой. Приходил второго забрать личные вещи.
— У него с собой не было чемодана, там не записано?
— Чего нет, того нет. Извините.
Голос у поднявшего трубку Байрона Меткафа был хриплым, а дыхание тяжелым. Грэму было интересно, чем он там занимается.
— Извините, если помешал.
— Чем могу помочь, Уилл?
— Да вот тут возник вопрос насчет Найлза Джейкоби.
— Что, опять набедокурил?
— Я подозреваю, что он кое-что стянул из дома уже после убийства.
— Вон как…
— У вас в списке отсутствует серебряная рамка для фотографий. Когда я был в Бирмингеме, я забрал с собой семейную фотографию из его комнаты в общежитии. До этого она была вставлена в рамку — на ней следы от паспарту.