Красный лотос
Шрифт:
– Где вы пропадали? Император интересовался вами, – Мотохайдус окинул взглядом пришедших героев, – Вас наградят!
Татсумару и Аяме польстило, что они стали героями Эдо. Их пригласили за стол. Девушки в ярких кимоно поставили на столик блюда, приготовленные из кальмаров и осьминогов. Салат с мясом осьминога выглядел довольно аппетитно. Татсумару пытался попробовать всё сразу, Аяме пригрозила ему пальцем. От сакэ и молодого виноградного вина они учтиво отказались, сославшись на своё «малолетство», но проявили уважение к традициям на церемонии чаепития.
Кипяток из большого чайника ударил
Чайная церемония изящно сочетала в себе действие и созерцательность, именно поэтому самыми страстными её поклонникам стали самураи и ниндзя, жизнь которых в любую минуту могла обернуться кровопролитием. В чайной церемонии соединились дзэн и эстетические идеалы ваби и саби.
На почётном месте сидел император. Служанки расставили чашки так, чтобы они были у гостей под рукой. Сначала напиток готовился в одной большой чашке для всех гостей. По традиции гости пили из неё, передавая чашку друг другу. Действо вызывало чувство единства. Сначала чаша побывала у императора, затем её передали первому гостю.
Татсумару взял фукуса, положил на ладонь левой руки, а правой поставил на неё чашку. Кивнув соседу Мотохайдусу:
– Осакини (раньше вас), – он отпил три глотка, затем отложил фукуса на циновку. Вытерев край чашки заранее приготовленным бумажным носовым платком, передал чашку второму гостю – Аяме. Девушка, украдкой улыбнувшись, приняла. Благоговейно сделала два глотка и чашу передала соседу. Каждый повторил ту же процедуру. Гости выразили своё восхищение чашей. После крепкого чая подали жидкий чай. Служанки внесли подносы с фруктами в сахаре. Жидкий чай готовился сразу в нескольких чашках. Татсумару любил сладкое. Каждый участник церемонии понимал, что чаепитие развивает силу духа для преодоления походной усталости…
Накомото и его войско покидать Эдо не собирались. В Иокогаме, где стоял гвардейский гарнизон, не было ни большого дворца, ни богатого императора, который смог бы обеспечить даже малочисленную армию. Военачальник Тоды проверил боевое состояние армии. Император присоединил своих воинов к армии Накомото. Четыре сотни воинов построились возле дворца на широком помосте. Тода обратился к ним:
– Воины, вы повоевали на славу, каждый из вас помог мне, и я хочу, чтобы вы остались со мной.
У многих солдат в Иокогаме есть семьи с детьми, это прекрасно понимал император. Он пообещал наградить землёй, а сейчас слуги вручили каждому по шёлковой накидке, украшенной красными драконами.
Японские воины-гвардейцы неспроста назывались самураями-хатамото. Они служили императору, которому поклялись в верности, за рисовое довольствие. За храбрость в бою их награждали дорогими подношениями. Простонародье собиралось в ополчение – асигару. Семьи и школы ниндзя также использовались в военных операциях и для шпионажа. Юных спасителей принцессы Ифы – Аяме с Татсумару – император Тода лично поблагодарил, а Мотохайдус вручил девушке два дорогих кинжала, оправы которых украшали прорезные орнаменты в виде чередующихся золочёных и серебряных цветков сакуры. Над орнаментами – иероглифы, которые гласили
Татсумару насыпали горсть драгоценных камней в кожаный мешочек. Отказываться от подарка нельзя, юноша с почтением принял его и поблагодарил поклоном. Торжества продолжились молебном, и героев славной ночи благополучно оттеснили вельможи. Незаметно они покинули дворец повелителя Тоды и отправились в Ампаруа извилистой дорогой.
– Выбери себе самые красивые камешки, остальное отдадим Рикиморо, – сказал Татсу. – Мне камни ни к чему. Ты – моя драгоценность!
– Спасибо, Татсу! – улыбнулась она, разгадав, что грубоватому юноше не хватало нежности.
Усталые Татсу и Аяме пришли в деревню Ампаруа, там царила тишина. Чёрные ниндзя Тэнчу окружили мастера Лао. Давешний гонец, чиновник Гохд, и учитель Шуинсай сидели рядом с раненным Рикиморо, он рассказал про женщину в доспехах, которая ударом меча ранила его.
– Вы опоздали, – упрекнул учитель, наградив учеников строгим взглядом.
Услышав от Рикиморо о человеке в накидке, Татсумару как-то странно блеснул глазами – подумал, что тот, на барже, которого он едва не убил, не трус, иначе не решился бы испытывать судьбу второй раз. Ничто не ускользнуло от пронзительного взгляда мастера. Шуинсай, заметив, как строгие черты лица юноши изменились, вопросительно поднял брови и промолвил:
– Я о чём-то не знаю?
Тогда Татсумару пришлось рассказать, что произошло на корабле, и почему он оставил в живых рыжеволосого в хаори.
– Наверное, стоило вернуться и добить его? – засомневался Татсу. – Но это ведь не он ранил Рикиморо.
– Я горжусь вами, мои ученики, вы поступили правильно. Лишить человека жизни может только Великий создатель. Ниндзя «Красного лотоса» защищает, а не убивает. Думаю, ты, Татсумару, поступил правильно и заслуживаешь награды.
Учитель ненадолго отлучился и принёс из своей комнаты меч, завёрнутый в тигриную шкуру.
– Возьми и береги славный фамильный клинок дома Зотайдо. Помни, что геройские деяния бессмысленны, если их не питают благие намерения и благоразумие.
На мгновение юноша оцепенел; очнулся оттого, что Аяме подталкивала его.
– Бери же, бери!
Татсумару принял бесценный подарок и поклонился. Такой меч дороже драгоценностей, которые он получил во дворце. Татсу сделал величайшее открытие: завоевать признание старого ворчуна оказалось не тяжело, нужно только перестать доказывать всем, как ты крут, нужно просто быть самим собой.
Учитель позволил сегодня отдохнуть от занятий, и отпустил учеников.
Рикиморо не мог последовать за друзьями. Рана оказалась глубокой и опасной. Татсумару отдал мешочек с драгоценностями раненому Рикиморо, и объяснил, что это подарок от императора за хорошую службу. Рикиморо остался доволен.
Татсумару с Аяме покинули деревню. Они не хотели расставаться ни на миг. Солнце стояло высоко, и сильная жара утомляла. Под палящим зноем идти к озеру Касумигаура не хотелось, а купаться в ледяном водопаде около хижины Татсу не отважился бы самый закалённый человек. Нужно где-то переждать жару, и Татсу пригласил девушку домой.