Красный пароход

Кюнемес Аноним

– Если это так, то граф поступил глупо. Кто теперь оценит его образцовое поведение? Я, например, буду цепляться за жизнь любыми способами.

– Мы в этом не сомневаемся, синьор барон.

– Не факт, что коммунисты станут брать деньги, - задумчиво сказал Клоккьятти.
– А вдруг они окажутся принципиальными людьми?

– Не смешите меня!
– возразил Бергамин.
– Принципиальность людей измеряется суммой взятки.

– Не судите всех людей по себе, - строго произнес Вискардини.

– Да они же куплены австрияками!
–

заметил Пелос.

– Думаете, возьмут деньги?
– ухватился за надежду Дзанелла.

– Конечно!

– А я не уверен, - проговорил Клоккьятти.

– Господа! Раз мы точно не знаем, сможем ли здесь выжить, давайте просто сбежим отсюда, - предложил Ромоли.

– Что?!
– вырвалось у Точе.

– Очень интересно!
– мрачно усмехнулся Бергамин.

– И куда же мы сбежим?
– иронически спросил Ланино.

– Выпрыгнем из иллюминаторов в воду, - ответил Ромоли.
– Здесь не очень высоко.

– А дальше что?

– Поплывем к эсминцу.

– Скажите, синьор Ромоли, когда вы в последний раз проплывали милю?
– поинтересовался Клоккьятти.

– Охранники расстреляют нас с палубы, - сказал Дзанелла.

– А я не умею плавать, - признался Точе.

– Я просто предложил, - смущенно произнес биржевик.

– Нет, если вы хотите, синьор Ромоли, то можете плыть, - ехидно проговорил Бергамин.

– Я хотел помочь, - обиженно сказал Ромоли.
– Но если вы хотите умереть на этом чертовом пароходе - пожалуйста!..

Пассажиры замолчали, вспомнив о том, что их ждет.

– Не понимаю, почему вы так боитесь расстрела?
– пожал плечами Фаббро.
– В некотором смысле нам даже повезло.

– Что?
– не понял Точе.

– Наша смерть будет быстрой и легкой. Мы не умрем дряхлыми стариками от долгой и мучительной болезни, а погибнем мгновенно в самом расцвете сил, - пояснил Фаббро.

– Вы, как всегда, оригинальны в своих суждениях, - заметил Клоккьятти.

– Это вы умрете в расцвете сил, а моя жизнь еще только началась, - грустно произнес поэт.

– Вам грех жаловаться, синьор Точе!
– возразил Фаббро.
– После вас останутся стихи. А вот что останется после меня - большой вопрос!..

– Не расстраивайтесь, синьор Фаббро!
– проговорил Вискардини.
– Многие люди живут не задумываясь, а в старости не понимают, как можно было так бездарно потратить лучшие годы своей жизни.

– Не волнуйтесь, я спокоен... насколько можно быть спокойным в нашем положении... Просто жаль моих родителей, они возлагали на меня большие надежды...

– Вы хороший человек, синьор Фаббро, - вздохнул судья.

Остаток ночи прошел беспокойно. Кто-то бесцельно бродил по салону, пытаясь привести в порядок разрозненные мысли, кто-то стоял у иллюминатора и немигающим взглядом смотрел в темноту, где прятался так и не пришедший на помощь эсминец, кто-то, не выдержав напряжения и усталости, дремал в кресле. Наконец начало светать. Салон наполнил бледный сумрак, затем первые лучи восходящего солнца

залили его ярким золотистым сиянием, пробуждая пассажиров ото сна. Природа безжалостно ликовала, словно давая понять, что ее не волнуют несчастья людей, заточенных в маленькой стальной коробочке на широких морских просторах.

Вдруг двери открылись, и на лестнице послышались шаги. Пассажиры быстро вскочили со своих мест, с тревогой ожидая увода очередного заложника на казнь. Но отчаяние мгновенно сменилось удивлением. В салоне появился довольный Ферруччо и усмехавшийся в бороду граф Аосталли, прятавший руки за спиной.

– Граф?
– недоуменно поднял бровь Бергамин.

– Живой!
– воскликнул Деффенди.

– Доброе утро, господа! Извините меня за представление, которое я разыграл вчера вечером. Вы свободны!
– объявил Аосталли.

Пассажиры вздохнули с облегчением.

– Правительство выполнило ваши требования?
– поинтересовался Клоккьятти у Ферруччо.

– Нет, - ответил коммунист.
– Но этой ночью в Италии произошла социалистическая революция, с чем я вас и поздравляю, товарищи!..

По салону пробежал стон разочарования. Ферруччо с явным удовольствием наблюдал за реакцией пассажиров на это известие.

– Значит, это вы, синьор Аосталли, выдали наш пароход коммунистам?
– догадался Дзанелла.

– Как вы могли?
– покачал головой Ромоли.

– Вы же дворянин!
– строго сказал Пелос.

– Если бы вы знали настоящее положение дел, многие из вас поступили бы точно так же, - спокойно произнес граф.
– Думаете, коммунисты захватили пароход из-за нас с вами?.. Вы слишком высокого мнения о себе, господа!

– Тогда из-за чего?
– спросил Ромоли.

– А вот из-за чего!
– Аосталли достал из-за спины ослепительно сверкнувший на солнце золотой слиток.

– Золото!
– удивленно проговорил Клоккьятти.
– Но откуда оно здесь?

– В одной из частных бесед я случайно узнал, что король и правительство Италии решили втайне от населения вывезти золотой запас страны на хранение в Штаты в обмен на помощь американцев в заключении сепаратного мира с Германией и Остунгславией. Золото должны были погрузить в Неаполе на пароход "Арриго Бойто", идущий в Марсель, а оттуда вывезти на американском судне в Нью-Йорк. Чтобы помешать этим предательским планам, я рассказал о них одному своему знакомому, сочувствующему Коммунистической партии. Тот сообщил об этом коммунистам. В результате Ферруччо со своей командой захватил пароход. Они потребовали у властей освободить своих товарищей из тюрем. Правительство, знавшее о том, что "Арриго Бойто" перевозит золото, не решилось на штурм парохода, хотя и прислало к нам военный корабль. Когда срок ультиматума вышел, коммунисты дали команду в Рим, и главная радиостанция Италии сообщила в прямом эфире о предательстве властей. Возмущенный народ вышел на улицы, освободил коммунистов из тюрем - и революция свершилась!
– объяснил Аосталли.