Красный след

За время пути женщина в красных одеяниях насчитала восемь дурных предзнаменований. Первое, пятое и седьмое были особенно плохими. Они предвещали смерть, предательство и снова смерть. Кроме того, впереди их ожидали: ограбление, враг под личиной друга, неудача, ссора и тревожные вести. Короче говоря, ничего хорошего.

Впрочем, эта женщина не была ни ведуньей, ни пророчицей, ни уж тем более святой, которой сам Господь Бог открывал грядущее. Звали ее Зинаида, и когда хозяин каравана подобрал ее на задворках Эдессы, она танцевала на улицах за медную монету. Однако, как сказал Тимофей, на этом пути предрекать неприятности – это как утверждать,

Путь, а точнее старая, еще времен римлян, дорога пролегала вдоль границы между Иерусалимским королевством и Дамасским эмиратом. Граница эта была весьма условной, мир между сторонами – еще более условным, а уж банду разбойников в году 1123-м от Рождества Христова тут и вовсе встретить было проще, чем суслика. Если добавить палящее солнце, пыльные бури, ядовитых гадов да хищное зверье, то предсказать неприятности и промахнуться – это надо было очень сильно постараться!

У Зинаиды получилось. Впереди уже показались стены Тиберии, а ни одно из восьми дурных предзнаменований так и не исполнилось. Собственно, вообще ничего дурного в пути не приключилось. Когда караван прошел городские ворота и опять ничего не случилось – разумеется, если не считать традиционных поборов за вход, которые, в принципе, могли бы потянуть на ограбление, – его хозяин объявил это чудом.

– Тоже не удивительно, – спокойно заметил Тимофей. – На Святой-то земле!

Сам он странствовал по ней уже четверть века и за это время повидал всякого. Случались и чудеса. Редко, правда.

В этом путешествии Тимофея сопровождал молодой рыцарь Карл фон Галит. Европейский покрой одежды, яркие кресты на ней, неаккуратно прикрытая плащом кольчуга – все это выдавало в нем новичка на Востоке, а новички – они самые горячие, так и рвутся в бой. Конечно, для сарацин любой крестоносец как красная тряпка для быка, а вот разбойники и прочее отребье предпочитали от новоприбывших держаться подальше.

– Нам бы тоже чудо не помешало, – сказал Карл.

Чудо он просил не для себя. Этот храбрый рыцарь больше полагался на свой меч, чем на вмешательство свыше, но, увы, не все проблемы можно было решить оружием.

Рядом с Карлом ехал Орест. Тот был одет как бродяга и выглядел как бродяга, но в седле держался как настоящий рыцарь. Здешнее солнце выжгло ему глаза и разум. Византийский лекарь, осмотрев Ореста, сказал, что единственное лекарство от безумия – это паломничество по святым местам, а вернуть зрение бедняге вообще могло одно только чудо. Ну а коли речь шла о чудесах, то святые места на Святой земле – что может быть надежнее?

К сожалению, сама Тиберия в этом плане мало чем могла похвастаться. Город стоял близ Тивериадского озера. На его берегах жил и проповедовал сам Иисус Христос, но с библейских времен мало что сохранилось. Да и крестоносцы, взяв город штурмом, потом перестроили его на европейский манер. Теперь о старых временах напоминал разве что здешний караван-сарай. Владельцев он, понятное дело, после штурма сменил, но по-прежнему славился на весь Восток.

Здесь усталого путника ждал самый комфортный отдых, какой только можно получить за деньги. За хорошие деньги, надо добавить. С другой стороны, никакой проповедник так не укрепляет мысль, что деньги – это всего лишь кусочки презренного металла, как это делает сон в поле, вполглаза с мечом в обнимку, когда просыпаешься от каждого шороха и внезапно обнаруживаешь марширующих под самым носом скорпионов. А то и прямо по носу, если им так короче.

Пока караван шел по городским улочкам, все уже предвкушали вкусный ужин и спокойный сон, и одна только Зинаида упорно не сдавалась:

– Город живых, построенный над городом мертвых, – говорила она. – Не следует нам здесь задерживаться.

– Мы и не собираемся, – за всех громко ответил хозяин каравана. – Бесплатный ночлег тут, знаешь ли, только на улице под кустом. Проведем ночь как приличные люди, а завтра снова в путь. Ох, как же я хочу горячую ванну!

Судьба, казалось, продолжала их баловать. Вечерело. По углам сгущались тени. К этому часу путешественники уже собирались в караван-сарае и опоздавшим доставались не самые лучшие места. Однако тем вечером странников оказалось мало, караван устроился с комфортом и каждый, кто мог позволить себе горячую ванну, смог ее принять.

Первое дурное предсказание сбылось уже под утро.

Тимофей, Карл и Орест устроились на ночь в верхней галерее. В главном здании для гостей были отдельные комнаты, но просили за них неприлично дорого. Хозяин каравана с тяжким вздохом заплатил. Тимофей со спутниками предпочли устроиться подешевле. Подешевле были крытые галереи в правой стене.

Каменные стены караван-сарая вместе с главным зданием образовывали квадрат, внутри которого находился посыпанный песком двор с колодцем посередине. Деревянные галереи были пристроены к правой и левой стенам, но в левой ближе к воротам размещалась конюшня, а на угол, где она смыкалась с главным зданием, выходили двери кухни. Запахи были соответствующие. Зато и место там стоило значительно дешевле, чем у правой стены. Совсем дешево – но тоже не бесплатно! – можно было спать во дворе.

Последние два варианта Тимофей отклонил сразу:

– Нам нужно хорошенько выспаться. До Иерусалима путь неблизкий, и силы нам понадобятся.

Галереи были широкие и просторные. Толстые деревянные решетки разделяли пространство на клетушки. В каждой из них вполне могли расположиться трое путников, и еще осталось бы место сложить их вещи. Тимофей выбрал клетушку поближе к воротам. Ветер приносил сюда одну только вечернюю прохладу. С галереи вниз, к воротам, вела широкая лестница. На последней ступеньке сидел охранник с коротким копьем. У ворот стояли еще двое. Кроме этой лестницы, попасть на галерею можно было прямиком из главного здания, куда кого попало не пускали.

– А здесь мы можем спать совершенно спокойно, – продолжал Тимофей. – Если, конечно, местные воры не научились летать.

– Если бы и научились, мастер, вряд ли бы они стали разменивать столь ценное умение на обычное воровство, – отозвался Карл.

Однако когда они укладывались спать, первое, что сделал рыцарь – это вытащил из-за пазухи письмо, адресованное магистру ордена госпитальеров, и перепрятал его в походный мешок, который, в свою очередь, положил под голову вместо подушки. Каждому постояльцу в галереях полагался отдельный тюфяк – тонкий, но, как оказалось, очень удобный – а накрывались они собственными плащами, у кого они были.

У Тимофея был широкий плащ-сюрко. Когда-то ярко-красный с нашитыми на него крестами, за годы странствий он настолько выцвел и полинял, что стал бурым с подпалинами, а разглядеть кресты при вечернем свете и вовсе было задачей непосильной. Зато, расправив его, Тимофей мог накрыться с головой. Устроившись на тюфяке, это он и проделал, тотчас уснув, но сны его были тревожные, и проснулся он еще затемно. Причем проснулся с ощущением опасности.

Ночная тьма была плотной, как всегда перед самым рассветом. На каменной колонне перед входом в их клетушку тускло горел факел. Затем его закрыла собой неясная тень. На мгновение тень застыла в проходе, потом беззвучно скользнула внутрь клетушки. Тимофей незаметно подобрался.