Красный вагон
Шрифт:
Но сейчас Глеб промолчал. Он залез в телегу, накрылся ватником и стал думать о своей неудачной, теперь уже окончательно испорченной жизни.
Слева и справа тянулись ввысь ряды корабельных сосен. Сверху, будто бесконечная река, лилась узкая, усыпанная звездами полоска неба.
Глебу казалось, будто он не едет на телеге, а плывет по этой реке на лодке в далекие-далекие дали, откуда никто на свете не знает дорог и возврата.
Глава третья
Но
Когда он проснулся, было уже утро
Телеги стояли на большой, освещенной солнцем поляне. Неподалеку, позвякивая уздечками, паслись лошади.
Вокруг то там, то сям горели походные костры.
Возле каждого огонька что-то пекли, варили, поджаривали.
Гонимые ветерком, плыли оттуда такие аппетитные запахи, что Глеб даже причмокнул языком и проглотил слюну.
— Глеб! Сюда-а! — донеслось издали.
Можно было поломаться, показать характер, но Глебу хотелось есть. Он напустил на лицо хмурое, недовольное выражение и пошел на зов.
У костра сидел на корточках Лука. Левая рука у него была перевязана бинтом. Лука порезался в мастерской железной стружкой, и теперь, наверное, после вчерашней стирки, рука опухла. Из-под бинта выглядывали розовые лоснящиеся пальцы с непривычно белыми короткими ногтями. Рядом с Лукой сидел его закадычный друг Сережа Ежиков, а немного подальше, вытянув длинные ноги в желтых, изящных сапожках, спал лицом вверх Димка Кучеров.
Сережа что-то старательно и не торопясь размешивал в котелке ложкой, привязанной к длинному обгорелому пруту.
Друг Луки, Сережа Ежиков, всегда все делал не торопясь, будто бы раздумывая и присматриваясь к чему-то совершенно недоступному другим. Но все хорошо знали: если Сережа взялся за какую-нибудь работу, можно не бояться — не подведет.
Глеб заглянул мимоходом в котелок и понял, что Сережа варил всего-навсего обыкновенный пшенный суп.
Глеб нахмурился еще больше. Отошел в сторонку и сел там, скрестив ноги.
Трещали сучья, деловито булькал котелок.
Сережа еще раз опустил туда ложку, попробовал суп и посмотрел на Луку.
— Готов?— спросил Лука.
Сережа не торопясь облизал ложку, пожал плечами:
— Кажись, готов... Буди Лорда.
Разбудить Димку было делом нелегким, потому что Димка спал как убитый. Даже в школе он умудрялся засыпать.
Но сейчас Луке удалось как-то сразу привести Димку в чувство. Лука щелкнул Димку по носу раз, другой, и тот поднялся.
Недовольно протирая заспанные глаза, Димка подошел к костру.
— Ну что, л-лорды, супец изготовили?
Димке не ответили.
Но Димка ничуть и не смутился.
На круглом, усыпанном веснушками лице Сережи не дрогнула ни одна жилка.
Будто он все это знал и предвидел.
Сережа молча отобрал у Димки наполненную доверху ложку и начал спокойно и сосредоточенно есть.
— Но это же несправедливо, л-лорды, — обиженно сказал Димка. — У меня же нет орудия производства...
— Возьми мыльницу, — кивнул головой Лука, — ополосни и ешь, если хочешь.
Димка ополоснул розовую ребристую крышку мыльницы и снова подсел к котелку.
Зачерпнул, попробовал и замотал головой.
— Если не нравится, можешь не есть, — недружелюбно и даже как-то сурово сказал Лука. — Не неволим.
Димка ковырнул в котелке еще раз, другой и разочарованно положил мыльницу на траву.
— Вы, л-лорды, как хотите, а я пошел к девчатам. Там колбасу жарят.
Встал, поддернул галифе и зашагал к костру, возле которого хозяйничали девчата. Оттуда и в самом деле несло жареной колбасой.
Глеб с завистью смотрел вслед Димке. Глеб тоже не любил супов, а тем более пшенных. Он любил такую еду, которую можно было кусать, — мясо, колбасу, котлеты...
Но такой, настоящей еды не было, и Глеб волей-неволей хлебал пахнущий дымом и еще бог знает чем пшенный суп.
Через некоторое время, впрочем, Глеб уже ел вовсю. Суп был вкусный, наваристый и такой густой, что в нем, не падая, свободно стояла ложка.
Ехать собрались было сразу после завтрака, но возчик не согласился.
— Лошади — это вам тоже животные, — сказал он. — Они тоже ись хотят.
Лука и Сережа Ежиков посидели еще немного у костра, а потом улеглись спать прямо на солнцепеке.
Глебу спать не хотелось. Он встал и пошел посмотреть, нет ли тут где-нибудь поблизости речки или пруда.
Ни речки, ни пруда Глеб не нашел, но зато он нашел в овраге глыбу ноздреватого, еще крепкого льда. Глеб отковырнул кусок, пожевал, и от этого ему стало немного легче.
Лошади, как видно, уже давно наелись. Помахивая хвостами, они стояли в тени дерев и слушали, как вокруг трещат и трещат без умолку маленькие серые кузнечики.
Но вот наконец возчик пошел запрягать.
На поляне все засуетилось.
— Стройся-а-а! — закричал Лука, приложив ко рту ладони. — Стройся-а-а!
Снова заскрипели подводы — скрип-скрип, скрип-скрип... как ножом по сердцу.
Часа через три телеги подкатили к маленькой лесной речушке.
Вода в ней была темной, теплой и затхлой, как в старой кадушке.
— Дальше везти не велено, — ни к кому не обращаясь, сказал возчик.— Болото.
Ну вот, только болота и не хватало!